Когда вмешалась жизнь

Энн Джуэл Э.

— Все это.

Леви пожал плечами.

— Возможно. Но мне кажется, Сабрина и Гас хотели бы, чтобы мы улыбались и смеялись.

Паркер не знала, хотела бы этого Сабрина или нет. Гас отзывался о ней, как о совсем другом человеке, нежели она была годы назад. Знал ли Леви Сабрину, которая все время работала и путешествовала с презервативами? Но Паркер знала, что Гас хотел бы, чтобы она улыбалась и смеялась. Несмотря на моменты, когда он грубил и вел себя неуместно, Паркер знала, что он желал ей добра.

— Возможно.

Кстати, об улыбке и смехе, тебе нужно еще пива, прежде чем ты сможешь рассказать мне о своем вдохновении в моде?

— Что ты имеешь в виду? — Леви бросил на нее многозначительный взгляд.

— Твой костюм для похорон немного… эксцентричный. Ты одеваешься так каждый день или только по особым случаям?

— Как одеваюсь?

— Вот так…

— Как — так? — Он оглядел свой наряд.

— Эм…

Паркер перебирала сено, выдергивая пучки и бросая их на землю. Когда она рискнула взглянуть на Леви, на его лице застыла коварная ухмылка.

— Ты ужасен! — Она швырнула в него пучок сена. — Ох, я уже думала, что действительно сморозила глупость.

Он усмехнулся.

— Я надевал его на вечеринку «Уродливый костюм» много лет назад. Сабрина и Гас тоже там были. Я поспорил с ней на пятьсот долларов, что выиграю.

— И ты выиграл?

— Нет. Хочешь верь, хочешь нет, но нашелся костюм поуродливее. Сабрина так его возненавидела, что я пригрозил надеть его на ее свадьбу, просто чтобы побесить. Она сказала: «Через мой труп». Я ответил: «Договорились. Я надену его на твои похороны».

Челюсть Паркер отвисла.

— О, боже! И ты действительно его надел. Это… — Она покачала головой.

— Безумие. Я знаю. Но это помогло мне пережить день. Я предпочитаю смеяться, а не плакать. И я человек слова, так что у меня действительно не было другого выбора.

Она еще раз осмотрела его рубашку с узором пейсли, фиолетовые брюки и белые туфли.

— Серьезный выбор. Какие на тебе носки?

Леви задрал штанины, обнажив желтые носки с белыми смайликами.

— Ты полностью справился с задачей.

Он усмехнулся. Даже в тусклом свете сарая его голубые глаза сияли жизнью. Неужели глаза Сабрины когда-то так же сверкали рядом с Гасом? Женился ли он на веселой девушке?

— Что же… — она встала и отряхнула зад, — …мне пора.

— Да, мне тоже нужно проведать маму. — Он схватил тарелку с недоеденным десертом. — Я приду завтра и заберу Рэгса. Полагаю, мы останемся у них дома на несколько дней, и все организуем. Не думаю, что время облегчит разбор их вещей или продажу дома. Джеральд согласился. Он думал, что нам просто нужно это сделать. Обрести покой.

Каждый мускул в теле Паркер напрягся, отчаянно пытаясь сдержать эмоции. Разобрать их вещи. Продать дом. Просто это сделать. Обрести покой. Все это ранило слишком глубоко, особенно учитывая, что упакованный чемодан по-прежнему лежал на полу ее спальни.

— Ага. — Она прочистила

горло. — Это, э-э… наверное, к лучшему.

Она вышла из сарая в удушающую жару, все еще тягучую и знойную, даже несмотря на низко висящее солнце.

— Увидимся завтра. — Она взмахнула рукой в дружеском жесте и направилась к маминой машине.

— Паркер?

Она повернулась.

Леви задумчиво смотрел на нее, слегка нахмурив брови и почти не улыбаясь.

— Спасибо за то, что ты сделала сегодня для моей мамы. Я до сих пор немного в восторге от этого. — Он потер затылок.

— Это пустяк. — Она пожала плечами.

— Это — всё.

Паркер несколько секунд выдержала его взгляд, а затем кивнула.

— Спокойной ночи, Леви.

Глава 21

Паркер снова разбудил стук в дверь. Всю оставшуюся жизнь стук в дверь с утра будет вызывать у нее приступ паники по поводу того, что кто-то умер. Она села на кровати, удивленная мгновенным жжением в глазах, учащенным пульсом и холодным потом, выступившим на коже.

Волны горя накатывали непредсказуемо. Покинув поминки, она пережила остаток вечера, не проронив ни слезинки. Даже вид чемодана на полу не вызвал реакции. Возможно, она приняла близко к сердцу сравнение ее любви и потери Гаса с потерей матери Стефани своей тридцативосьмилетней дочери.

Рэгс лаял на дверь, когда Паркер спускалась по лестнице.

— Рэгс, тсс! — Паркер открыла дверь. — О, привет.

Пришел не вестник плохих новостей. Пришли сами плохие новости.

— Доброе утро.

Длинные ресницы Пайпер трепетали, ладонь прикрывала живот, розовый сарафан развевался на утреннем ветерке, длинные темные волосы были заплетены в косу и перекинуты через плечо. Идеальная жена.

Паркер отступила назад, пропуская ее внутрь.

— Ты рано встала и выглядишь ужасно веселой.

Пайпер рассмеялась, сняла сандалии и направилась на кухню.

— Уже почти девять. В какое время ты обычно встаешь?

Паркер принялась заваривать кофе.

— Зависит от дня. Поначалу я обычно вялая, но к полудню становлюсь бодрячком.

После скандала с изменой и саботажа свадьбы все свелось к светской беседе. Никаких извинений. Никаких «эй, нам стоит обсудить то, что произошло». За два года фраза «Ты испортила день моей свадьбы, я больше никогда с тобой не заговорю» превратилась в «Как дела, я беременна, кто спит после девяти?».

Беременная принцесса села за стол и погладила алчущего внимания пса, севшего рядом с ней.

— Мы отложили переезд, чтобы дать тебе возможность прийти в себя после похорон и всего прочего, но хотели бы, чтобы нашу кровать, кое-что из мебели и несколько коробок с одеждой доставили сегодня. Ты не против?