Кого не взяли на небо
Шрифт:
— За себя говори, щенок, — нахмурился Монакура.
— Особенность скальдов в том, что они способны прорицать собственную судьбу, — вздохнул лив.
— Был у меня такой в отряде: исправно пророчил гибель, — погрустнел бывший сержант диверсионной группы, — Так что же это будет за сражение, щенок?
Хельги широко расставил ноги и, подняв к небесам обнажённый штык-нож, торжественно продекламировал на чистейшим русском языке:
«Серп жатвы сеч сёк вежи с плеч,
А ран рогач
И стали рьдяны от стали льдяной
Доспехи в пьяной потехе бранной».
— Плагиат, блять, — возмутился Монакура, — Я уже слышал это. Это перевод какой-то древнескандинавской висы.
Хельги откинул с лица волосы и, зверски оскалившись, двинулся в сторону обидчика.
— Спокойствие, только спокойствие, — лив загородил своим телом конунга, — Ты не прав, Монакура Пуу: прозвучавшее четверостишие — действительно его всамделишная авторская лирика. Разве ты забыл? Он же, блять, попаданец, путешественник во времени.
— И? — недоверчиво переспросил бывший барабанщик, разжимая огромный кулачище, коим приготовился отразить натиск плагиатчика.
— Эта виса сложена им в далёком прошлом, в том ответвлении реальности что сейчас безнадёжно ампутирована для Хельги. Но раз она сложена там, а здесь её уже слышали, она обязана прозвучать и тут — причём из уст самого автора.
— Хм, — Монакура Пуу сгрёб расстроенного викинга за грудки и, слегка приподняв в воздух, словно котёнка, вгляделся в голубые глаза скандинава.
— Эк ты всё гладко завернул, бро, — ответил он последнему на Земле ливу, что с беспокойством взирал на обоих товарищей.
— Однако ж вижу я: щенок не врёт; и, поразмыслив, осознаю: этот фантазёр действительно никак и нигде не мог слышать прозвучавшую вису, а перевести гениальный текст много ума не надо. Думаю мне стоит извиниться.
Лив и викинг недоверчиво переглянулись, но сержант поставил скальда на броню, и, изрядно поплевав на ладони, заботливо пригладил непослушные белокурые вихри юноши:
— Извини, щенок, ты неплохой поэт и превосходный солдат.
Скаидрис едва сдержал глупую улыбку, а Хельги густо покраснел.
— Ладно, — Пуу сел на танковую броню и оглядел башню, — Однако же ответь мне скальд: ты притащил нас сюда, утверждая что тут гнездится наш крылатый враг, так и поведай: где же этот бляцкий Фафнир? И от чьей руки мы здесь поляжем?
Хельги вновь поднял голубые глаза к свинцовому балтийскому небу:
— Они придут сверху, — ответил скальд, — А что до Фафнира, так вот он губитель: спешит в свой чертог.
Кончик армейского ножа указал на бугрящуюся шипами корону башни: сквозь пелену рваных туч над маяком показался силуэт гигантского дракона.
Огромный мужчина спрыгнул на землю: морские
— Давай-ка внутрь, бро, — броня танка поравнялась с обезумевшим от ярости сержантом: тощая рука лива протянулась к конунгу, — Сейчас мы разделаем эту ящерку.
— Заряжай, щенок, — глухо процедил сержант, втискиваясь в узкий для его огромного тела, люк.
Лязгая и грохоча, танк устремился вперёд по песчаной косе. Галька и ракушки превращались в пыль, перемалываемые мощными гусеницами. Монакура Пуу зверски сопел, разглядывая в бинокль башню маяка.
— Тут что-то не то, — прорычал сержант вниз остальным бойцам Волчьего Сквада, — Дракон вроде как приземлился, но я его не вижу. Фафнир пропал.
— Реально пропал, — подтвердил Скаидрис, обозревавший пейзаж с помощью мониторов наводчика.
— Слушай, бро, — внезапная догадка осенила лива, — А может это никакой не Фафнир, а тот самый красный дракон из Библии? Ну тот, что во время Апокалипсиса выйдет из моря? Если он вышел из моря, так мог и войти туда назад, — грязный палец ткнул в просторы Балтики, — Поэтому мы его и не видим!
— Ты путаешь, бро, — возразил барабанщик, — Из моря вышел зверь: рогатый, головастый и в златых цацках. А красный дракон появился в небе — однако же тоже, говнюк, голдой в достатке перепоясанный. Но мне всё едино: сейчас споймаем тварь и будем с живого кожу сдирать, пока не расколется, куда нашего капрала спрятал.
Что-то ударило в затылок сержанту, запутавшись в хитросплетении кос, неряшливых дредов и скрученных жгутиков. Пуу схватил это нечто, вырвал из волос и поднёс к лицу.
— Летучая мышь! — вырвалось у сержанта, но времени на размышления не осталось: огромный рой; жуткое облако тварей облепило «Леопард» со всех сторон.
Сержант Волчьего Сквада ретировался в башню и захлопнул за собой люк.
— Какая-то невозможная хуйня, — пожаловался он Скаидрису, потрясая перед длинным носом лива крылатым грызуном.
— Тащемта, ты прав, командир, — согласился лив, однако не удосужился даже взглянуть на предъявленный трофей.
Тру-мeтал недоверчиво пырился на изображение мониторов наводчика.
— Я не понимаю, что происходит, — он ткнул пальцем в экран.
— Вот, блять, — вырвалось у сержанта.
Метрах в тридцати от маяка, покачивался на волнах пожелтевший паром — хорошо им известный паром.
По броне «Леопарда» раздался стук.
— Эй вы там, в танке, — послышался женский грудной голос, — Можно мы к вам войдём?