Коко Шанель. Я сама — мода
Шрифт:
Машина стояла поперек дороги. Этьен несколько раз глубоко вдохнул, чтобы успокоиться, выключил стеклоочиститель, взялся за руль обеими руками и нажал на газ. Мотор взвыл, колеса несколько раз провернулись на месте, и автомобиль рванулся вперед. Этьен почувствовал, что сердце бьется ровнее. К счастью, в такое позднее время встречных машин не было. Он заставил себя смотреть прямо перед собой — мало ли какой-нибудь зверь выскочит на дорогу. У него не было желания случайно задавить лису — если уж охотиться на лис, то лучше верхом на лошади. Его друг тоже был заядлым наездником. Любовь к лошадям их и сблизила. Артур Кэйпел, вечный юноша, за всю жизнь так и не избавившийся от своего детского прозвища «Бой», потрясающе играл в поло. Бонвиван, умный и обаятельный, джентльмен
Бой обожал Коко, она была любовью его жизни.
В этом нет никаких сомнений ни у кого, и уж тем более у Этьена. Он их и познакомил. Тем самым летом, у себя в имении. Бой приехал в Руалье за лошадьми — а уехал с Коко. При том что, по сути, она ведь была тогда подружкой Этьена. Хотя, по правде говоря, какая там подружка — девочка из гарнизонного городка Мулен, которая по вечерам выступала с двусмысленными песенками в кабаре, а днем чинила одежду офицеров, с которыми развлекалась ночью. Нежная, хрупкая, по-мальчишески угловатая, хорошенькая, жизнерадостная и при этом необыкновенно храбрая, и деятельная. Прямая противоположность «гранд-даме» — образу, к которому стремилось большинство юных девушек «Прекрасной эпохи» [1] .
1
Условное обозначение периода европейской (в первую очередь французской и бельгийской) истории между последними десятилетиями XIX в. и 1914 г.
Этьен позабавился с ней, а потом принял ее, когда она неожиданно явилась к нему с чемоданом. Однако менять что-то в своей жизни ради нее он и не подумал. Сначала даже с трудом выносил ее присутствие в доме, но она была упрямой — и осталась. На год, на два… Теперь уже и не вспомнить, сколько она прожила рядом с ним, так и не став его метрессой. И только Бой открыл ему глаза на ее красоту и внутреннюю силу. Но слишком поздно. Этьену не оставалось ничего другого, как уступить любовницу, которая таковою и не являлась, другому мужчине, как было принято в их кругу до Великой войны. Однако он остался ее другом. И останется им и после смерти Боя — мысленно поклялся он себе.
Пора наконец взять себя в руки! Уже несколько часов Габриэль металась в постели, время от времени проваливаясь в неспокойный сон и тут же просыпаясь, встревоженная видениями, которых не могла вспомнить. Она по привычке протягивала руку, чтобы коснуться лежавшего рядом, того, кто дарил ей такое невероятное чувство защищенности, — но кровать была пуста, подушка не тронута, и сна как не бывало. Ну конечно. Его нет. Бой ещё вчера — или уже позавчера? — отправился в Канны, чтобы снять дом, в котором они вместе проведут праздники. Настоящий рождественский подарок! Она обожала Ривьеру, и для нее так много значило его решение — встретить Рождество не со своей женой и дочерью, а с ней! Даже заговорил о разводе. Как только найдется подходящая вилла, Габриэль приедет. Почему же он до сих пор не позвонил, почему не прислал хотя бы короткую телеграмму, что благополучно добрался до южной Франции?
Неужели передумал?
Уже почти полтора года прошло со дня его свадьбы, и всё это время Габриэль мучили сомнения. Сначала она была потрясена тем, что он выбрал в супруги женщину, являвшую собой полную противоположность Габриэль, — высокую блондинку, бледную и высокомерную, богатую аристократку,
А самое главное — уже десять лет они с Боем были вместе, и Габриэль была твердо уверена, что однажды они поженятся. Разве она для него неудачная партия? Допустим, о своем более чем скромном происхождении она и сама предпочла бы забыть. Но упорным трудом она добилась известности и даже некоторой славы. Коко Шанель стала преуспевающим модельером и состоятельной женщиной.
Начинала она модисткой, взяв небольшую ссуду у старого друга Этьена Бальсана. Ее простые, но необыкновенно элегантные туалеты довольно скоро привлекли внимание парижанок. Никаких перьев и других декоративных излишеств — вот что восхитило дам после столь продолжительного господства пышных нарядов, а матросские блузы свободного кроя, которые она придумала в Довиле, произвели настоящий фурор. Габриэль не признавала корсеты и шила дамам брюки. Когда наступили голодные годы Великой войны, она решилась на смелый шаг — создала простые и практичные платья из недорогого шелкового джерси, а также пижамы, сочетавшие в себе удобство и элегантность — в них женщины, спасаясь от немецких налетов, могли спускаться в подвал, не беспокоясь о комфорте и безупречности своего туалета. Ее вещи раскупали моментально, большинство клиенток — благородные дамы, да что там — весь высший свет приходил к Габриэль за нарядами от Коко Шанель.
Зачем Бою был нужен брак с этой особой? Габриэль сделала себе имя. Как он мог пожертвовать своей любовью ради карьеры, в которой и так уже достиг всех мыслимых высот? Она никак не могла этого понять. И никогда не поймет. Эта боль неизлечима, как чахотка.
Но он вернулся к ней. Нить, связывающая их, оказалась прочнее золотых колец, которыми Бой обменялся с Дианой Уиндхэм, дочерью лорда Рибблсдейла. Конечно, Габриэль не сразу простила ему измену, но потом все же сдалась. Уж лучше смириться с ролью любовницы, чем потерять его навсегда, решила она. Может, это была ошибка? Нет. Или да?.. Все шло хорошо, но сомнения по-прежнему жгли ей душу, разъедали ее изнутри.
Бой фактически не жил с женой, проводя большую часть времени в Париже. Однако периодически ему, само собой, приходилось бывать в ее обществе. Габриэль всегда отпускала его, зная, что он вернется — ведь их любовь важнее всего на свете. Их любовь, которая вопреки всем невзгодам длится уже десять лет, не умрет никогда. Если в мире и существует хоть что-то вечное, то это связь между ними, в этом Габриэль не сомневалась. Однако то и дело набегали мрачные мысли, возникали из ниоткуда и низвергали ее, как Люцифера, с небес на землю. Так было и в эту ночь.
Она перевернулась на другой бок, отшвырнула одеяло, но, озябнув, тут же снова натянула его до самого подбородка. Почему Бой до сих пор не позвонил? Может быть, праздничная атмосфера Рождества напомнила ему о существовании девятимесячной дочки? Неужели он вдруг так проникся мыслями о семье, что позабыл о своей возлюбленной, о той, с кем только что простился в коттедже под Парижем? А вдруг он поехал на юг вовсе не в поисках дома для них с Габриэль, а для того, чтобы помириться с супругой в Каннах? Но ведь он еще до отъезда завел разговор о разводе. Габриэль вдруг охватила паника. Теперь уже нечего было и думать о том, чтобы уснуть.
Однако она не встала, не зажгла свет у кровати, не взяла в руки книгу, чтобы отвлечься. Она просто сдалась на милость своих внутренних демонов, слишком усталая, чтобы бороться с ними. В какой-то момент усталость все-таки взяла свое и вновь утянула Габриэль в тревожный сон…
Ее разбудил звук за окном — шорох автомобильных колес по гравию. Этот звук ни с чем не спутаешь — в ночной тишине он был отчетливо слышен даже сквозь закрытое окно спальни. Автомобиль остановился, двигатель стих. Раздался собачий лай. «Бой!» — пронеслось у нее в голове.