Коко Шанель. Я сама — мода
Шрифт:
Этьен взял ее ледяную руку.
— Коко, если ты свалишься с ног, это не вернет Боя. Пожалуйста, пойдем в отель и немного поспим. Не хочешь к Берте — я сниму для тебя номер…
Ее мозг еще функционировал.
— Берта знает, где это случилось? — произнесла она слабым голосом.
— Да. Она сказала, на шоссе номер семь между Сен-Рафаэлем и Каннами, где-то в районе Фрежюса, неподалеку от деревни Пюже-сюр-Аржан.
— Я хочу туда.
— Завтра. — В его голосе слышалось отчаяние. — Я отвезу тебя, как только рассветет.
Габриэль не возражала. Да и что она могла сказать? Не сидеть же всю ночь в машине Этьена перед отелем в центре Канн. Рано или поздно появится полиция, и дело кончится скандалом: Коко Шанель провела ночь на улице в автомобиле! Ее непреодолимо тянуло на место гибели Боя, но требовать от Этьена совершить еще одну опасную ночную поездку было бы бесчеловечно по отношению к нему. Он был так добр с ней, вел себя как настоящий друг, почти как брат. И заслужил пару часов отдыха. Нужно проявить благоразумие. То, что самой не уснуть, это уже другое дело.
Ноги плохо слушались, но Габриэль все же вышла из машины. От долгого сидения все тело затекло, и каждое движение причиняло боль. Сделав первый шаг, она оступилась, но Этьен поддержал ее за локоть.
Портье он сказал, что мадемуазель ожидает леди Мишельхем, потом снял номер для себя на том же этаже.
Габриэль не произносила ни слова. Молча шли они по мраморному вестибюлю к лифту под прицелом подозрительных взглядов гостей, удивленных тем, что Габриэль не в вечернем платье и почти без багажа, не говоря уже о ее странном состоянии. Она ни на кого не обращала внимания.
Какое ей дело до живых? Все ее мысли и чувства заняты одним-единственным покойником. Молчала она и когда посыльный вел их к люксу, в котором остановилась Берта. Сжав губы, она тихо шла рядом с Этьеном по длинному коридору: ее каблуки бесшумно ступали по толстому ковру.
В отличие от Габриэль, сестра Боя утопала в слезах. Она расцеловала Габриэль, оросив ее сухие щеки соленой влагой.
— Это ужасно! — всхлипывала Берта. — Кто бы мог подумать, что мы встретимся при таких чудовищных обстоятельствах!
— Да, — просто ответила Габриэль.
— Дорогая Габриэль, тебе нужно отдохнуть. Я велела приготовить тебе постель в соседней комнате…
— Нет, — перебила ее Габриэль. — Мне не нужна постель. — Она осмотрелась в элегантном салоне, обставленном мебелью в стиле Людовика XVI, и остановила взгляд на мягком шезлонге у окна. — Если ты не возражаешь, я устроюсь в этом кресле.
Берта растерянно посмотрела на дверь второй спальни. Ее мокрые от слез ресницы дрожали.
— Как ты там собираешься спать? В кровати же гораздо удобней.
Габриэль покачала головой и решительно направилась к креслу. Она была рада, что Этьен наконец убрался в свой номер. Его дару убеждения было бы труднее противостоять, чем беспомощным увещеваниям Берты.
Она не стала раздеваться и отказалась и от шелковой ночной сорочки
Восходящее солнце окрасило изрезанные расселинами скалы в пурпур, сосны чернели в рассветной полумгле, как выпушка на голубом платье, а море слева от вьющегося то вверх, то вниз шоссе напоминало серебряный ковер.
Шофер, которого Берта Мишельхем предоставила в их распоряжение, медленно вел автомобиль по опасной дороге. Его осторожность, вероятно, объяснялась тем, что он, как и его пассажиры, думал об автокатастрофе, которая привела их сюда.
Берта предложила Габриэль и Этьену съездить на место трагедии в ее автомобиле. Разумное решение, избавившее Этьена от лишних хлопот, связанных с поисками: слуга Берты уже знал, куда ехать.
Несмотря на всю осторожность шофера, он чуть не отправил их всех на тот свет, когда, обгоняя запряженную мулом повозку, попытался увернуться от выскочившего на дорогу из зарослей можжевельника зайца, и машину занесло.
Габриэль, сидевшую на заднем сиденье, бросило на Этьена. Она невольно задержала дыхание и успела подумать, не конец ли это. Вторая автокатастрофа на дороге между Каннами и Сен-Рафаэлем за несколько дней. Торжественный финал большой любви, прозвучавший в этих горах. Наверное, и в самом деле было бы лучше, если бы она последовала за Боем.
— Все хорошо, все в порядке, — сказал Этьен и ласково погладил ее руку.
Она отодвинулась на свое место. Машина опять ровно скользила по пустынной местности. «Нет, — подумала Габриэль, глядя застывшим взглядом в окно, — смерть — не лучший выход. Так было бы проще, но Бой не одобрил бы такой финал». Как дальше жить без него? Придется что-нибудь придумать. Она позже подумает о том, как жить без мужчины, который, в сущности, подарил ей эту жизнь. Жизнь Коко Шанель. Он был не только любовником, но и отцом, и братом, и другом.
— Мадемуазель, месье, мы приехали.
Шофер затормозил, съехал на обочину и, заглушив мотор, вышел из машины, чтобы открыть дверь пассажирам.
У Габриэль было такое ощущение, будто она смотрит на себя со стороны и видит женщину бальзаковского возраста в измятом дорожном костюме со шляпой в руке, которую треплет холодный горный ветер, грозя вырвать и унести прочь. Нетвердыми, нерешительными шагами она медленно пошла вперед.
Чуть в стороне от обочины на откосе темнели остатки сгоревшего автомобиля. За ними высилась отвесная скала, кусты эвкалипта и вереск между машиной и дорогой были поломаны и помяты.