Коктейль из развесистой клюквы
Шрифт:
С веранды в гостиную доносились разнообразные любопытные звуки. Я сбегала посмотреть, что происходит. Там было очень весело и, действительно, несколько шумновато. В общей какофонии громче всего звучал яростный хруст, производимый Томкой, который грыз спинку опрокинутого стула с таким энтузиазмом, словно неведомые трансильванские умельцы сделали мебель не из лозы, а из остатков вампирской трапезы — каких-нибудь мясных хрящей и сухожилий. Стул протестующе трещал и содрогался, конвульсивно молотя по полу последней уцелевшей ногой. Сосредоточенно сопящий Масяня, встав на цыпочки,
Я не стала мешать веселым друзьям и вернулась в гостиную: торопилась к началу программы, позывные которой уже неслись из включенных на полную мощь колонок «домашнего кинотеатра». Система «Долбис эрраунд» оправдывала свое название, исправно долбя по ушам присутствующих. Мембраны на колонках вибрировали так, словно изнутри на оперативный простор комнаты рвались какие-то небольшие, но жутко энергичные и агрессивные существа типа гремлинов или асоциальных подростков.
Я поморщилась: на веранде было куда более тихо и мирно! К сожалению, чтобы не обидеть Ирку, я обязательно должна была присоединиться к компании в гостиной.
Ирка, Моржик, Колян и Серега, сидя рядком на протяженном диване, напоминали собой стайку озябших птичек на общей коммунальной ветке, а еще больше — небольшую очередь у кабинета окулиста. Поскольку Ирка настояла на том, чтобы просмотр телепрограммы производился в обстановке полного внимания, без отвлекающих шумов типа чавканья и звона бокалов, накрытый стол временно отодвинули в сторону от дивана. И теперь мужики, жаждущие хлеба и зрелищ, пытались удержать в поле зрения одновременно и телик, и стол с дымящимся шашлыком. Будь на моем месте практикующий офтальмолог, он с ходу диагностировал бы у всей троицы расходящееся косоглазие.
Шашлык с пылу с жару благоухал умопомрачительно. Он прямо-таки умолял приступить к трапезе немедленно, но Ирка не велела, а мы не решились заклеймить ее как тирана и устроить забастовку протеста. Впрочем, тираном Ирка оказалась мудрым и предусмотрительным. Едва началась долгожданная передача, нам всем и в самом деле стало не до еды! Восхищенно разинув рты, смотрели мы на расправу, учиненную Иркой над злосчастным маньяком.
Моя боевая подруга и сама с большим интересом любовалась собой со стороны, а уж я-то просто впилась глазами в экран. Теперь я страшно жалела, что пропустила супершоу в реальном времени. Надо же, была совсем рядом — и почти ничего не увидела!
А посмотреть, действительно, было на что.
Подсвечиваемая со спины тусклым фонарем, дородная фигура в долгополом плаще вкатилась в парковую аллею, как стог на колесиках, и сразу подхватила с обочины устрашающей длины оглоблю.
— Мать моя женщина! — тихо ахнул Колян.
— Моя женщина! — гордо сказал Моржик.
На экране Ирка, размахнувшись, как дровосек, огрела по сутулой спине противника, несерьезное маньячество которого совершенно терялось на фоне богатырских подвигов Ирки. Звук палочного удара разнесся по округе громовым
— О, это звучок из коллекции, ребятки его на монтаже присобачили! — оживилась я.
— Точно, в натуре такого не было, — кивнула Ирка.
— Тихо, вы! — прикрикнул на нас Моржик. — Не мешайте смотреть!
А Ирка в телевизоре полосовала стальными когтями задницу маньяка. Мученик визжал, его несостоявшаяся жертва орала, как сигнал оповещения Гражданской обороны.
— Н-не было такого! — неуверенно сказала Ирка.
— В натуре? — Серега Лазарчук скептически поднял бровь.
По лицу капитана было ясно, что он, как представитель органов охраны порядка, подобных веселых игр на свежем воздухе решительно не одобряет. Колян на мгновение отвел глаза от экрана и сочувственно посмотрел на Моржика, вымолвив скороговоркой:
— Красавица и чудовище, два в одном!
Моржик закашлялся.
— Смотрите, смотрите, сейчас и Ленку покажут! — вскричала Ирка.
Камера продралась сквозь густой еловый лапник, и на экране крупным планом нарисовалась синюшная морда кошмарного монстра. Чудище разинуло черную пасть, один в один похожую на карьер добычи каменного угля открытым способом, и сказало моим голосом:
— Ой! Это ты?
— Ой!! Это ты?!! — до предела преувеличив прозвучавшее в моих словах удивление, закричал мой муж.
— Два в одном! — сказала довольная Ирка.
Демонически захохотал Лазарчук. Колян и Моржик переглянулись, обнялись и демонстративно возрыдали.
— И чего плачут, чего ревут? — Ирка пожала плечами.
— От счастья, конечно, — с достоинством сказала я. — Они понимают, как сказочно повезло им с женами.
Лазарчук, втихаря затолкавший себе в рот первый кусок жареного мяса, закашлялся:
— Са…сам…
— Самому хочется жениться? — подсказала Ирка, сильно стукнув задыхающегося Серегу по спине. — Так женись. Сколько можно холостяковать? Мы с Ленкой тебе хорошую девушку подберем, в нашем стиле.
— Третьей будет! — хихикнула я.
— Са…самоубийцы! — выдохнул наконец Лазарчук, кивая на наших с Иркой супругов.
Тут мы с подругой сочли нужным обидеться и пересели от женоненавистника подальше, а именно — за накрытый стол.
— Что, уже можно кушать? — потирая ладони, примчался к столу Колян.
Минут десять мы сосредоточенно жевали и глотали, наверстывая упущенное. Общими усилиями шашлык спасли, не дали ему остыть. Слопали все и даже мисочку вылизали. Вернее, жир и мясной сок с посудины подчистил языком Томка. Потом, когда горячего на столе не осталось и можно было сбавить темпы поглощения пищи, за столом завязалась несуетная беседа.
— Ты, Серега, настоящих самоубийц не видел. Думаю, тебе стоило бы посмотреть Ленкин сюжет про трамвайного экстремала, — в развитие темы, неосторожно затронутой с четверть часа назад Лазарчуком, объявила Ирка. — Вот это было, я понимаю, самоубийство! Кр-ровавое — жуть!