Кольцевая дорога (сборник)
Шрифт:
Свет зажегся. Шумно встал, аплодируя, зал. Оглядываясь, Игорь разыскивал Милу. Увидеть ее — было первым порывом. Потом он сообразил, что лучше пройти в вестибюль и там дождаться. Зал почти опустел, когда Игорь увидел Милу: она торопливо поднималась по лестнице на второй этаж. Увидел и не поверил: незнакомый парень сжимал руку Милы, а девушка радовалась и смеялась.
На парне были заметно потертые, туго натянутые джинсы. Игорь понял — это Короп, о котором рассказывала Мила по пути в театр.
Трещина вопреки всему заполнялась водой.
Как только спектакль кончился, Игорь
Ждал недолго. Мила с парнем выбирались первыми. Она увидела Игоря сразу. Так мог стоять и ждать только человек, намеренный встретить ее во что бы то ни стало. И она сдержала излишнюю торопливость куда-то спешившего парня:
— Познакомьтесь, ребята…
Она произнесла это внешне спокойно.
— Игорь!
— Дима… — Парень кивнул и прошелся взглядом по пэтэушной форме. Глаза его словно бы спрашивали, но, спрашивая, и укоряли Милу за ненадобное знакомство. Скользящий и мимолетный взгляд этот был усечен Игорем сразу. Потертые джинсовые брюки и весь вид его, которому и не подходило другое слово, кроме как «мальчик», подтверждали предположение. Странно смотрелась с ним рядом Мила: аккуратная, собранная, в сережках и новом, впервые надетом платье.
— Я провожу тебя, — с неожиданной решительностью предложил Игорь.
— Почему именно ты? — не без растерянности и оторопи, хотя и с прежней настырностью спросил Дима.
— Именно я пришел без опоздания.
— Ну и что?
— Хватит вам. Я и сама дойду!
В словах Милы прорвались отчаяние и напряженность, которые до этого она сдерживала. Неожиданно повернувшись, торопливо зачастила каблучками по плитам в сторону остановки троллейбуса. Парни на мгновение растерялись, не ожидая от Милы подобной решительности. Несколько секунд они стояли потерянные, упершись взглядами друг в друга, упуская время, а с ним и возможность проводить девушку. Мила ловко вскочила в троллейбус, дверь захлопнулась, и машина стремительно увезла ее.
Лицо Димы побледнело.
— Ну, ты даешь, пастушонок…
— Приятней стадо пасти, чем собаку в подъезде.
— Какое дело тебе до моей собаки?
— Значит, угадал. — Игорь не спускал с парня глаз, готовый к любой неожиданности.
— Два дня ее знаешь, а я три года. Три года, понял?
— Три года дверной косяк царапаешь. Реклама на весь белый свет.
— Смотри-ка, какие слова знает: «дверной косяк», — съязвил Дима. — Будет время — поговорим! — добавил он и быстро зашагал вслед за троллейбусом.
8
Во дворе училища перед строем прохаживался завуч Долгановский.
— Вы теперь знаете, что дело наше строительное — нелегкое и непростое.
— Зна-аем! — хором ответила группа.
— Долгановский напутствовал ребят, отъезжавших в далекий поселок штукатурить школу. Напутствие веселило и забавляло. Долгановский уже не пугал Игоря и Антона, как было в первый день их работы в ремонтируемом у вокзала доме. Они уезжали. А это значило — до самой осени недоступны ни они ему, ни он им… После практики жди распределения и отъезда…
Раздолье и воля были впереди. Настроение у каждого держалось
— Значит, дело свое вы мало-мальски усвоили? — отечески пытал на прощание завуч.
— Конечно! — почти в одно слово-ответила группа.
— И очень хорошо, что правильно понимаете. Теперь вы уже строители. Почти строители. Так или нет? — неожиданно обратился он к Игорю.
— Наве-е-ерно…
— А вы как думаете? — спросил он остальных.
— Та-а-ак!
— Что значит «таа-а-ак»?
— Значит, строи-и-ители!
— Вот потому-то и доверили вам отделывать не что-нибудь, а школу в шахтерском поселке. Надо успеть сдать ее к первому сентября. Не позже. Ни на один день! — и Долгановский поднял для вящей убедительности палец. — Школа деревянная, там вам тоже придется набивать дранку. Опыт теперь есть, дело за вашим усердием.
Штукатуры слушали его, уверенные, что сделают и сдадут все как надо, без призывов Долгановского. Лишние слова казались им ни к чему. Антон Камышкин заверил:
— Не подкачаем, Евгений Григорьевич, будьте уверены.
В словах Камышкина было общее желание сесть скорее в автобус. Каждому не терпелось за город, где и поле, и лес, и река. И сколько ни гадали, каким будет новое место, вряд ли кто и предполагал, что окажется оно столь красивым, каким увиделось.
Долго везли автобусом, и когда отъехали, Антон, загадочно сощурясь, спросил сидевшего сзади Игоря:
— О чем это тебя завуч спрашивал?
— У Долгановского и узнал бы, — отмахнулся Игорь.
— Не дери нос!
— В любой профессии можно стать профессором, забыл? — отшутился Игорь.
Антон ничего не ответил, повернулся к окну. Игорь же задумался: с какой стати Долгановский выделил именно его, Игоря Божкова?..
Выйдя из автобуса, они, к изумлению, не увидели никакого поселка. Широко и плавно текла впереди река. Медлительно и с ленцой катила мутноватую воду. Дорога срезанно обрывалась у самого речного плеса. Вода как бы нарочно только-только размыла берег и помешала пэтэушникам ехать дальше. К берегу подходил паром с двумя грузовыми машинами и лошадьми. От одного берега к другому над водой свисал металлический, толщиной в руку, канат.
— Ребята! — закричал в восторге Игорь. — Да это самый настоящий паром!
Пэтэушникам не терпелось погрузиться на столь редкий для теперешнего времени транспорт.
Паром осторожно и нехотя подходил к берегу. Канат натягивался, поскрипывал. Плыл паром без малейших покачиваний, как тяжелый утюг. Вот он уже и рядом, прямо у берега. Перекинут трап, и по нему съезжают на берег машины, телеги, ступают люди, освобождая место для галдящих парней.
Ринулись скопом, норовя расположиться у перил, чтобы видеть плавную речную стремнину. Паромщики, опасаясь крена, собрали ребят на середине помоста. Натужно заскрипел трос, качнулся берег: отчалили, поплыли!..