Колчаковщина (сборник)
Шрифт:
— Мы тебя не выпустим, заложником оставим.
— Ну-к, што ж, мне не к спеху, — спокойно сказал Лыскин, — подожду, в штабе и без меня управятся.
Яков отошел в глубь комнаты, сел на лавку. Неторопливо порылся в кармане, вынул кисет, свернул цигарку, закурил.
Милиционеры вполголоса, искоса поглядывая на Якова Лыскина, стали обсуждать положение.
— Надо сдаваться, братцы, не вырваться. По одному перестреляют, а не то и живьем сожгут, вишь, как в мышеловке.
Старший
— Ну хорошо, оружие мы отдадим, нас выпустите?
— Полномочиев таких не имею, — спокойно ответил Яков, затягиваясь цигаркой, — доложиться штабу надо. Сдавайте наперед оружие, об вас разговор посля будет.
До полудня милиционеры все чего-то ждали. Яков молча сидел на лавке и попыхивал цигаркой. В полдень старший подошел к Лыскину.
— Ну, примай оружие, сдаемся.
— Так-то, паря, лучше, давно бы так.
Яков подошел к окну и махнул своим.
— Товарищи, примай оружие!
Милиционеров заперли в амбар, туда же, где сидели офицеры.
На заседании штаба Димитрий поставил вопрос о том, что делать с попом.
Все в один голос:
— Расстрелять и больше никаких, чтоб не доносил! Димитрий покачал головой.
— Нет, товарищи, так не годится. Как-никак поп, а у вас народ до сих пор к попам с уважением относится. Многие недовольны будут, это им обидно покажется. А нам нужно, чтобы за нами все шли.
Штабники призадумались.
— Да, пожалуй, и правда.
— Выгнать бы, по-моему, попа из Сизовки, а имущество конфисковать, — сказал Димитрий.
— Тогда уж и дьякона заодно, — поддержал Бодрых.
Яков Лыскин поскреб в затылке, сказал смущенно:
— Не виноват будто дьякон.
— Одного поля ягода, сейчас не виноват, потом будет виноват.
Молодых присоединился к Ивану.
— Верно, лучше сейчас, а то потом хлопот не оберешься.
В конце концов Петр Молодых, бывший в штабе за секретаря, записал постановление:
«Попа Ивана за донос из села Сизовки вместе с его семейством изгнать, имущество конфисковать в пользу революционной армии. Дьякона Василия, как он с попом Иваном одного поля ягода, также изгнать, а имущество конфисковать…»
Пошел Петр Молодых с постановлением революционного штаба к попу Ивану, за Петром мужики гурьбой. Выслушал поп Иван постановление, вскипел гневом великим.
— Анафемы, проклинаю из рода в род!
Побледнел поп Иван, перехватило в горле.
Смеются мужики.
— Ты, батя, тише. Как мы теперь восставший народ, революционная армия, значит, то ты теперь не шибко кричи.
Молодые парни грохочут:
— Остричь попа!
Вывели попа Ивана из дома, усадили среди двора, крепко держат за руки. Упали
Плачет поп, от злобы задыхается.
— Будьте прокляты, прокляты!
— Не могешь проклинать, как ты теперь расстрига.
Кончили с попом, за попадью взялись. Подняли юбки попадье на голову. Мишка Сычев с лагунком дегтя подлетел:
— Помазуется раба божия Настасья, попова жена!
И мазком попадью — спереди мазок, сзади мазок.
— Хо-хо-хо! Посмоли, Миньша, посмоли!
Рвется попадья из дюжих рук, криком кричит. Поп Иван рвется, смертного поругания снести не может.
— Да разразит вас господь громом, молнией, трусом, гладом!.. О, будьте прокляты, прокл…!
Задохнулся в злобе великой, рванул ворот подрясника.
— Иди, батя, иди!
Шумной веселой толпой, будто гостей провожали, направились к реке. Почти одновременно к реке подвели дьякона вдового.
— Садись в лодку, поезжай.
Сели в лодку поп с попадьей, сел дьякон вдовый. Сунули им мужики весла в руки, оттолкнули лодку от берега.
— Поезжай да назад не ворочайся.
Лодка тихо качнулась, поплыла.
Вскочил поп Иван в лодке, простер руки к берегу:
— Проклинаю!.. Будьте прокляты во веки веков!.. В детях ваших и во внуках ваших!..
Распалилось сердце попа Ивана. Грозит кулаком, а слова в горле застряли, не вытолкнешь. Попадья дергает за подрясник.
— Сядь, отец Иван, сядь, озлобишь мужиков.
Отмахнулся поп Иван от жены, прохрипел не глядя:
— Молчи ты… мазаная!
Заплакала попадья. Низко нагнулась, закрыла руками лицо.
— Будьте прокляты, прокляты!..
— Хо-хо-хо! Позжай, батя, позжай!
Глава шестая
Усмирители
Ночью, в двух верстах ниже Сизовки, остановился пароход «Коммерсант». На пароходе находился карательный отряд, высланный против бунтующей Сизовки, — две роты солдат, сотня польских гусар при пушках, пулеметах.
В рубке первого класса заседает военный совет: начальник отряда капитан Ефимов, ротмистр пан Зелинский, три русских офицера, два поляка.
Боевой план предложен капитаном Ефимовым.
— Пан Зелинский ссаживается на берег, тихим шагом продвигается к Сизовке, оставляет у обоих концов ее по полсотне гусар и ждет сигнала. Капитан Ефимов поднимается на пароходе к пристани, роты сходят на берег, рассыпаются вдоль берега цепью… С парохода сигнал… С обоих концов врываются гусары, с берега солдаты. Пощады никому… — Капитан Ефимов делает рукой короткий выразительный взмах: — Ни-ко-му!