Кольцо с бирюзой
Шрифт:
Глаза Шейлока сверкали, как река, скорее от радости, чем от солнца. Он ласково хлопнул Лию по руке, когда она стала засовывать глубже под рубашку молитвенник, торчавший из-под его плаща.
— Я читал мой маленький Талмуд, — пояснил он, поглаживая ее пальцы.
— Ты выставляешь себя напоказ здесь, у Ворот Солнца. Ты с ума сошел? — сказала она, уклоняясь от его рук и продолжая глубже засовывать маленькую книжку, пока она не стала незаметна.
— Да, сошел. Сумасшедший, и меня видят с сумасшедшей женщиной.
— Я просто гуляла по площади. — Лия поправила
Шейлок пожал плечами.
— Я говорил, что буду здесь в три. Я и был здесь в три. Еще пять минут, и меня здесь уже не было бы.
— Ты не стал бы ждать?
— У меня есть работа, которую нужно делать, прекрасная дама. Я стал мужчиной с тринадцати лет.
— Целых семь лет!
— Шерсть нужно чесать. Сделка есть сделка. Ты сама сказала — в три.
— Мне пришлось ждать, пока уснет отец.
Шейлок взял ее за руку, и они пошли вниз по ступеням.
— А почему великий Себастьян де ла Керда дремлет после полудня? Почтенный идальго, сын кого-то там. Сын кого?
Лия хихикнула.
— Сын отца, который спал весь день. У них есть земли и рента.
— Ага.
— Им не надо работать, как тебе, простому труженику.
— Деньги из ниоткуда.
— Ну как, хорошо смотрится на твоей любимой женщине? — Лия остановилась, чтобы продемонстрировать темно-синее платье и лайковые перчатки. Ее кружевную вуаль ветром отнесло назад, так что выбился каштановый локон.
Теперь Шейлок сам поправил вуаль, позволив пальцам слегка коснуться непокорного локона, и с сожалением, тихо сказал:
— Девушки могут показывать свои волосы, Лия. Но когда они выходят замуж, уже нет. Тогда только твоему мужу позволено будет видеть твои волосы.
Она смело взглянула на него:
— А у меня будет муж, Шейлок Бен Гоцан?
Он выдержал ее взгляд, и оба они почувствовали, как вспыхнули их щеки. Мимо прошел мужчина и поздоровался:
— Добрый день, Бенито.
Шейлок поднял глаза при звуке своего христианского имени и коротко поклонился.
— Добрый день, сеньор Касалес. — Шейлок взял Лию под локоть и повел вниз по лестнице. — Любимая, у моей семьи есть дела с этим человеком. Мы поставляем ему шерстяные ткани. Не знаю, заметила ли ты, но он с любопытством посмотрел на тебя.
— Он не может знать, кто я.
— На тебе дорогая одежда.
— Не такая дорогая, как хотелось бы моему отцу! Ему хотелось бы нарядить меня в трехслойную юбку с фижмами или оранжевое платье с глубоким декольте. Он хотел бы, чтобы все видели мои волосы и драгоценности!
— Чтобы привлечь чьего-нибудь сынка, вроде него самого, — сказал Шейлок смеясь.
— Отец уже подумал об одном таком, но мне он не нравится.
— Лия. — В голосе Шейлока прозвучала нежность, когда он произносил ее новое имя, данное ей матерью. Они достигли городской стены и остановились в ее тени. — Лия, — повторил он. — Скажи честно, это просто твой каприз? Ты хочешь бросить вызов отцу?
— Что такое каприз? — спросила Лия, топнув ногой. —
— В твою любовь я верю. — Шейлок взял ее пальцы и поцеловал их. — Но любовь — не все, как ты знаешь.
Да, я знаю. Есть еще и Закон.
Он улыбнулся ей с такой теплотой, что она поняла: ее ответ открыл его сердце. Счастливая, она прошептала:
— Шейлок, у меня есть для тебя одна вещица.
— Что за вещица?
Из кошелька на поясе она достала кольцо и протянула ему. Яркое от солнечного света, оно лежало у нее на ладони. Шейлок молча взял оправленный в серебро камень. Прищурившись, он тщательно рассматривал его, будто собирался купить.
— Бирюза. Из Салоник или Константинополя. Где ты его взяла?
— Камень — турецкий, но оправа сделана здесь, в Толедо. — Она рассказала ему о лавке оружейника: как увидела синее сияние сквозь окно, о блестящем оружии на стенах и странных вещах, которые ремесленник говорил ей. — Он разговаривал со мной так, словно знал, что я еврейка.
Шейлок нахмурился:
— Каким образом?
— Не знаю. Но казалось, его не волнует, кто я. Он только хотел поговорить о кольце, и порохе, и своем ремесле. Сначала он отказался продать мне кольцо. А потом его чуть не забрала одна маленькая девочка из Италии, у которой богатый отец и яркие желтые волосы! — Она рассказала Шейлоку об античной девочке в золоте и еще более странной девочке постарше, которая велела отцу отдать Лии кольцо. — Вот так неделю спустя оно стало моим. Я не ожидала, что дочка ремесленника отдаст его мне. Когда я в первый раз пришла в лавку, она, казалось, не интересовалась ничем, кроме серебра! Сидела в уголке, считала монеты и улыбалась, как Джоконда Леонардо [8] .
8
Имеется в виду картина итальянского живописца Леонардо да Винчи (1452–1519) «Джоконда».
Лии показалось, что Шейлок смутился, и она пожалела о своем заумном сравнении. Он не бывал ни в одном состоятельном доме в Толедо, таком, например, как особняк, в котором жила она, и никогда не видел копии знаменитой Моны Лизы или какой-нибудь картины, написанной маслом. Наверное, он нашел бы такой образ фривольным, если не аморальным. Лия замолчала.
Он смотрел на кольцо, лежавшее на его ладони.
— Что ты хочешь этим сказать, Лия?
Ее охватила внезапная робость, и она смогла только с запинкой выговорить:
— Оно… напомнило мне о тебе. Камень… он похож на тебя. Или на то, чем ты станешь.
Он приподнял ее подбородок.
— Ты говоришь как мистик. Ты что, наряду с другими предметами занимаешься каббалой?
Она рассмеялась и склонила голову.
— Лия, — сказал он. Его грубый голос словно ласкал ее имя. — Это очень смелый подарок. Но я принимаю его. Хотя не стану придавать значения этому кольцу, ведь твой разговор — просто лепет ребенка. — Он держал серебряное кольцо на ладони.