Кольцо судьбы. Том 2
Шрифт:
Глава 4
Шестнадцатого февраля две тысячи двенадцатого года я вновь возвращалась домой. Такси проезжало мирные улицы Сакраменто, я смотрела в окно почти всю дорогу, наблюдая огни вечернего города. Теперь уже эти улицы не кажутся мне чужими, их спокойствие меня не настораживает. Я знаю, что улицы больших городов таят опасности, и они лишь относительно мирные, но всё же не война, и теперь меня это радует. Впервые за четыре года, я ловлю себя на мысли, что устала от армии, устала от её графиков, я хочу иметь возможность спать до обеда хоть иногда. Хочу иметь возможность сходить в клуб, бар, в магазин. Я хочу встречаться с людьми, которые с большей вероятностью, чем на войне, будут жить завтра и на следующей неделе.
– Вы служили в армии?
– спросил таксист. Я хмуро посмотрела на смуглого мужчину за пластмассовым стеклом.
– С чего вы взяли?
– У Вас на сумке висели военные жетоны -
Я усмехнулась: всё гениальное - просто.
– А так и не скажешь, верно?
– прыснула я.
– Ну, это сложно объяснить. Вам на вид лет двадцать, но в глазах живёт боль и отчаяние. Вы многое пережили - это видно.
Я напряжённо сглотнула, покачав головой.
– Афганистан, две командировки.
Лоб таксиста изумлённо наморщился. Да, я знаю. Вскоре я привыкну к подобной реакции незнакомых людей. При взгляде на меня их терзают сомнения. В пятнадцать лет я выглядела на двадцать, а затем... время не пошло назад, я не переставала взрослеть и стареть, но ещё много лет буду выглядеть так, как выгляжу сегодня. Я отношусь к тому типу людей, кому с легкостью можно дать и семнадцать-девятнадцать лет и двадцать пять, но вряд ли - больше. Это у меня, наверно, папины гены больше, нежели ускоренная регенерация. У меня мягкие черты лица, небольшой рост, я выгляжу мило, как юная девушка. Но я не полезу за словом в карман, не гнушаюсь нецензурно выражаться, у меня пистолет за пазухой, и в глазах, как сказал мужчина за рулём, боль и отчаяние, смерть и страх, множество знаний. В этих глазах, наверно, можно увидеть живущую внутри меня пенсионерку...
Вскоре такси остановилось возле бежевого домика с черепичной крышей. Тем вечером я вернулась домой. Но уже через три часа поняла, что не задержусь в доме родителей. Нет, всё прошло нормально - я позвонила заранее, меня встретили мама с папой, мы поужинали, поговорили о моих планах на ближайшее будущее. Но за тем ужином я поняла, что уже никогда не будет всё как прежде. Тем вечером я поняла, что Укус губит семьи, забирает детей и возвращает взрослых женщин и мужчин, уже не приспособленных к жизни с родителями. Укус возвращает в семью самостоятельного человека, универсального солдата, обученного убивать. Ещё вчера мама заплетала мне косички, а неделей позже отправляла на обучение в Центр. А сегодня перед ней женщина, овдовевшая в двадцать два года, лейтенант армии, прошедшая горячую точку. Всё произошло слишком быстро. Её дочери, той девочки, больше нет, как бы грустно это не звучало... это факт. Родители гордились мною, знаю, но и... им было невыносимо больно от того, что я тайно вышла замуж за их сверстника. Уехала с мужем на полгода в другую страну. Затем дёрнула в Афганистан на войну. Потеряла мужа, вернулась домой, где разжигала костёр на заднем дворе и вела себя просто как ненормальная. Через месяц я вновь беру контракт и еду на войну. Профессия военного весьма противоречива. Она вызывает гордость, уважение и ненависть одновременно. Это нужная работа, полезная, но жить с военным человеком невыносимо больно. Потому что однажды он может не вернуться домой. Я была на войне, я была в аду. Но я знаю, что мои четыре года в Афганистане были куда большим адом для моих родителей. И вот... Томми был прав - мы причиняем боль тем, кто нас любит. Я много боли причинила своим родителям. Они уже, наверно, не знают, чего ещё от меня ждать. Поэтому, несмотря на то, что я решила съехать от мамы в день своего возвращения с войны, я всё же повременила с этим. Решила дать маме время свыкнуться с мыслью, что я в порядке, я рядом, и я по-прежнему её дочка - живая, здоровая, нормальная. Я прожила с мамой две недели, мы завтракали вместе и ужинали, разговаривали, ходили по магазинам. А потом спокойно поговорили, и она поддержала меня в том, что я уже слишком взрослая, чтобы жить с мамой...
1 марта 2012 года...
Я прошла в квартиру Уилла, положила ключи на комод возле двери и встала столбом. Несмотря на то, что я заезжала уже сюда - платила по счетам и завозила кое-какие вещи, лишь сейчас, в день, когда я приехала сюда жить, я поняла, что собой представляет эта квартира. Это альбом воспоминаний, фотокарточка, где мы с Уиллом счастливы. Вот здесь, на этом диване, он подарил мне кулон. А в спальне он лишил меня девственности. Сделал мне предложение в ванной. На кухне мы много раз кушали, разговаривали, смеялись. В ванной его гель для душа, пена для бритья, духи - что-то уже испортилось, а я даже не представляю, как выкинуть пустой наполовину флакон из-под шампуня. На кухне посуда, которую он много раз брал в руки, в прихожей его вещи, повсюду его вещи. В спальне лепнина на потолке, сделанная его руками, там стоят его фотографии, в шкафах его одежда. Эта квартира пахнет им...
Я прошла в спальню, достала из шкафа его футболку, села на постель и вдохнула запах футболки. О чудо! Я вновь чувствую его запах. Воспоминания захлебнули с головой: я услышала его голос, его смех, увидела его улыбку и глаза. Я почувствовала касание его рук. И заплакала. Я так скучаю! Тоска съедает меня, Уилл. Я не забыла, не разлюбила, мне не стало легче - время не лечит ничерта! Я люблю тебя, Уилл. До сих пор каждой клеточкой своей души и
15 сентября 2012 года...
Я долго бродила по ночным улицам жаркого Финикса. На протяжении последних пары часов ничто меня не останавливало, ничто не привлекало внимания. Я словно шла по нарисованному специально для меня пунктиру. Пока кто-то меня не толкнул. Я сошла с дороги и очухалась, посмотрев на обидчика.
– Простите, - поспешно отозвался мужчина, быстро скрывшись из виду. Он зашёл в помещение, у дверей которого и сбил меня с пути. Дверь на мгновение открылась, я услышала музыку и женщину, поющую на русском языке что-то там про глаза цвета виски. Когда дверь закрылась, я увидела висевшую на ней афишу, на которой было фото блондинки в красном платье и текст: «Сегодня выступает русская певица - Светлана Калинина».
Потемнев, я сделала два шага назад, оглядела улицу и само заведение. Улочка была тихой, не особенно проходимой, вблизи больше не было ни одного заведения, работающего в это время. Вдоль дороги располагалось несколько невысоких зданий, стоявших впритык друг к другу. Первые этажи этих зданий продавались под бары и магазины, над которыми находились не богатые квартирки - как правило, в них живут владельцы заведений. Я стояла у дверей скромного бара с двумя небольшими окошками, по соседству с ним находились неработающие сейчас магазины. Над входом в бар, призывно мигала вывеска «Noche de fuego». Очень интересно: бар с испанским названием в штате Аризона, в самом жарком городе США, где выступает русская неизвестная певица, скорее всего, в непредназначенном для её работы месте. Как минимум, на всё это стоит посмотреть, как максимум - удачно и недорого нахрюкаться, тем более что сегодня - мне как раз это и нужно.
В общем, я зашла в бар, он был небольшим. Прямо напротив двери находилась длинная лакированная стойка, её с двух сторон окружали двери - одни в уборные комнаты, другие в подсобные помещения - те комнаты находились за зеркальной стеной бара. Народу было немного, но и не так чтобы очень мало. Обстановка была типичной, без ажиотажа. Посетители сидели да выпивали, разговаривали, особенно не шумели. За баром сидели пятеро и в зале за столиками, которые окружали сцену караоке - три компании.
Достав кошелёк, я прошла к стойке и уселась в самый её конец - кошачья привычка позволяла мне видеть всё происходящее вокруг. Та самая русская певица выступала на сцене для караоке, слушали её не очень-то внимательно, но и гнилыми помидорами не кидались. Несмотря на название, это место и не пахло Испанией, хоть и ещё что-то испанское тут было... бармен. Есть в этих испанцах, итальянцах и прочих нечто... горячая кровь, все дела. Кожа словно сладкий молочный шоколад. Да, он точно испанец - вечно загорелый, карие глаза, каштановые волосы. Молодой мужчина - не парень, а как Уилл - тот, кто выглядит молодо, но в глазах можно увидеть истинный возраст. Он подтянут, следит за собой, но не молодится почём зря, когда это уже выглядит смешно. Но я не стала бы сравнивать этого бармена с Уиллом, поскольку у моего мужа был стержень - чёрный, мужской, а этот как бы так сказать... немного гей. Но я сейчас не про сексуальную ориентацию или какие-то женские замашки, просто он несколько лощённый. Вы точно знаете таких мужчин, от которых девки текут, в то время как нормальные мужики недоумевают, чего он им нравится. Гетеросексуальный мужчина, при взгляде на этого бармена вынесет свой гомофобский вердикт - петух! Только лишь заценив причесон бармена - стрижка «бокс», но это ещё ни о чём не говорит, ведь укороченный вариант этой стрижки смотрится весьма прилично на мужчине в костюме. Но у бармена был удлинённый бокс с осветлёнными наверху волосами. Несмотря на его причесон, он мне нравился, было в нём что-то. Одет он был нормально - чёрные джинсы, вроде не дранные, белые кроссовки, свободная майка. Тело своё любит, это видно и по физической форме и по татуировкам на бицепсах, имитирующих рукава футболки. Знаю, что он специально носит одежду без рукавов, чтобы видели его руки и татуировки. Он подошёл ко мне, поздоровавшись по-братски, мол, «привет».
Я снисходительно хмыкнула:
– Привет, - достав деньги из кошелька, положила их на стойку: - три текилы, лайм. Соли не надо.
Бармен окинул меня весьма подозрительным взглядом, закусывая щеку. Деньги он так и не взял. Неосознанно поведя бровью, я рискнула предположить:
– Паспорт показать?
Осмотрев меня повторно, он хмыкнул. Стянул деньги со стойки и направился исполнять заказ. Он быстро, но не молниеносно, исполнил мой заказ, тут же направившись на зов мужчины с другого конца бара.