Кольцо судьбы. Том 2
Шрифт:
– Понимай, как хочешь, - пожал Рики плечами.
– Она уволилась три дня назад. Так что, может быть, ты - полицейский поневоле и немного гений, хотела бы... её заменить?
Я хохотнула с закрытым ртом. Рики скривился, выдав:
– Как видишь, я не особенно разборчив в... рабочих контактах.
Я не выдержала и наконец, рассмеялась в голос. Кажется, только этого Мартинес и ждал. В следующую же секунду его позвали по имени с того конца бара. Пообещав мне быстро вернуться, Рики отправился на зов мужчины. Провожая его взглядом, и доставая сигарету из своей пачки, я пялилась на его зад. И это вышло непроизвольно. Голову заселили мысли о его коже с запахом сладкого шоколада, глазах, в которых мельтешит страстный танец «Фламенко», татуированных накаченных руках. И это тоже вышло непроизвольно. Как и то, что я уже ясно
Исполнив заказ, Мартинес снова вернулся ко мне, и, не спрашивая меня, наполнил мои опустевшие рюмки текилой. Он явно хотел задать этот вопрос задолго до того, как решился озвучить:
– О чём пела Светлана, когда ты пришла?
– Ну, о том...
– я сглотнула, кашлянув, - как её покинул любимый человек, и она хочет раскрасить мир в чёрный цвет...
– Когда она пела ту песню, казалось, что ты заплачешь.
Я затянулась сигаретой и, выдыхая дым, сказала:
– Он погиб.
– Прости, - сочувственно скривился бармен.
Я непроизвольно потеребила пальцами цепочку кулона и наши с Уиллом обручальные кольца. Кажется, только сейчас Мартинес обратил внимание и на украшение и на обручальную татуировку...
– На вдову я не похожа, да?
– вздрогнула я в ироничной улыбке. Бармен грустно выдохнул.
– Мне скоро будет двадцать пять, вдовой я стала в двадцать два. Он погиб во время командировки в Афганистан. Мы вместе служили. По окончании той командировки мне присвоили звание младшего лейтенанта и отпустили в мир, от которого я отвыкла. Вскоре я взяла новый контракт. Из второй командировки я вернулась в феврале этого года. Въехала в его квартиру. Там... всё о нём напоминало. После свадьбы мы полгода жили на Таити, а потом отправились в Афганистан. Так что в этой квартире всё осталось таким, будто он был в ней вчера. Я прожила в этой квартире сутки - не спала всю ночь, а утром поняла, что не могу там жить. Не только в той квартире, но и в городе, в котором мы познакомились, им даже улицы там пахли. Я переехала из Сакраменто в Финикс полгода назад.
Даже не знаю, почему я ему почти всё рассказала так сразу. Наверно, дело в его профессии, бармены у нас в стране схожи с психотерапевтами...
Рики выдохнул, не сразу проговорив:
– Мне жаль, что так случилось.
Я закивала, вздрогнув в грустной улыбке. Рики не осмеливался менять тему разговора, и я решила ему помочь, встряхнувшись:
– А что тебя привело в этот город?
– Эээм, ну... я кочевал, сколько себя помню, так что - этот город просто очередная остановка, наверно. Хоть и я живу здесь уже четыре года. Кстати, десять лет назад я штурмовал побережье Калифорнии - понемногу жил в Лос-Анджелесе, Сан-Франциско, Сан-Диего... Сакраменто, - он акцентировал внимание на последнем городе в его списке. Я смолчала, не став говорить о том, что десять лет назад мне было пятнадцать, и мы вряд ли пересекались даже случайно на улице - я ведь толком и не жила в городе...
– В общем, в своей кочевой жизни я добрался до Финикса, зашёл в этот бар. Народу было мало и те - заядлые алкаши, за баром был мужчина за шестьдесят. Мы разговорились, он пожаловался, мол, уже не могу вести дела бара и продать не могу. Я напросился на работу - делал почти всё, он вёл только документацию. Платил мне немного, но зато позволял жить здесь - в подсобке. Сам он обитал в квартирке над баром. Прошло два года...
– Рики взгрустнул. Было видно, что тот мужчина что-то для него значит, Мартинес не преследовал меркантильные цели.
– Его хватил инфаркт. Родственников у него не было, в завещании был указан я. Я об этом не знал, если честно, даже думал, что в случае его смерти мне придётся уехать, а бар заберёт государство. Но неожиданно и бар и квартира стали моими. Два года назад.
Я задумчиво хмыкнула:
– Интересно.
Мы говорили обо всём и ни о чём до глубокой ночи. Это было весьма увлекательно: говорить о своей жизни так, чтобы ничего толком не было ясно. Так, чтобы он не знал, кто я. Может, это даже и привлекало - ночь в чуждом городе, два незнакомца в баре. Им просто комфортно, интересно. Они много разговаривают, немного грустят, но больше смеются, забывают обо всех проблемах на эту ночь. Одну единственную, наверно...
Было уже почти три ночи, когда один из мужчин,
– Я пьяна ровно настолько, что уже не испытываю чувства вины, но стреляю метко, - сказала я.
– У меня есть пистолет и полномочия стрелять в быдло, не уважающее женщин.
– Да я не... ничего такого! Ну, Вы чего?
– Извинись перед девушкой, - фыркнула я.
– Она для тебя всю ночь связки надрывает.
Он энергично закивал, потом стал судорожно извиняться перед певицей. Распинался так сильно, в ноги ей кланялся, мол, вы - богиня, а я - чмо. Светлана, напуганная пистолетом, пыталась как-то реагировать, но она ведь не понимала, о чём мы тут все говорим.
– Э, слышь?
– окликнула я алкаша.
– Она английского не знает! Скажи ей «Извини», - по слогам, произнесла я это слово по-русски.
Мужчина долго втыкал, пытаясь повторить. В конце концов, смог это сделать - ломанно, но смог. Светлана ошалело закивала. Я ей обрисовала ситуацию кратко по-русски, тогда она немного успокоилась.
– Ли, ты может, опустишь пистолет?
– вмешался осторожно Рики.
– Точно надо?
– глянула я на него. Он кашлянул, промолчав. Он тут единственный, кого не пугало моё поведение, и он беззвучно смеялся, откуда-то зная, чего именно от меня ждать. Я вновь обратилась к мужчинам - дебоширам.
– Вы, давайте, закругляйтесь. Оставьте чаевые и валите-ка.
Мужчины переглянулись испуганно и немного даже возмущённо.
– В чём дело? Вас плохо обслуживали?
– уточнила я. Они синхронно замотали головой.
– Ну, так, вознаградите людей, работающих для вас по ночам!
Они стали выгребать из карманов деньги. Рики скривился, наблюдая за ними. Понял, что больше они не придут, но чаевые - это хорошо. В общем, его терзали смешанные чувства. После того, как мужчины оставили почти все деньги на столе, посмотрели на меня выжидающе.
– Я из полиции, - предупредила я, - так что не советую заявлять о случившемся. Можете идти, - позволила я, кивнув на дверь. Они подорвались на выход - от греха подальше. Рики поджал губы, провожая их взглядом. Как только двери закрылись, я опустила пистолет, оглядевшись. Все пялились на меня настороженно.
– Ой, я даже не снимала пистолет с предохранителя!
– фыркнула я, поплетясь к своему месту.
Рики извинился перед посетителями, уверяя их в том, что я действительно из полиции, и им не о чем беспокоиться. Затем он забрал-таки деньги со стола и вернулся за стойку. Народ потихоньку отошёл, приступив к тихому обсуждению моего поведения. Рики остановился напротив меня за стойкой, не решаясь, что-либо говорить.
– Это вообще надолго?
– поинтересовалась я, кисло озираясь.
– Что?
– нахмурился Мартинес непонятливо.
– Ну, бар когда закрывается?
– Эм, всегда по-разному. Он до последнего клиента работает.
Я цыкнула, закатив глаза:
– Давай, выгоняй их.
– Я не выгоняю клиентов, - скривился Мартинес.
– Они ведь больше не придут. У меня итак не маркетинговое местечко...
– Мне становится скучно...
– Я заметил, - прыснул он, морща лоб и кивая.
Посмотрев на мужчину исподлобья, я хмыкнула.
– У тебя три варианта...
– начала я. Брови испанца изогнулись при ошеломлённом взгляде на меня. Дело было не только в том, что я говорю, но и с каким видом.
– Первый вариант: ты очень быстро находишь кого-то, кто тебя подменяет за баром, и мы идём в твою квартиру. Второй вариант: ты выгоняешь всех из бара, и мы остаёмся здесь. Третий вариант: я ухожу, прямо сейчас - одна.