Колдун не знает
Шрифт:
Вообще-то если бы кто-то сказал мне, что этот старик станет моим Учителем, я бы не поверил. Слишком уж оригинальная слава шла о нём. Дело в том, что Оэла- Отравитель был главным специалистом по ядам. И он не любил, когда его называли «отравитель», предпочитая название «целитель» или «лекарь». Ведь именно лекарство было его профессией. Ну по крайней мере — объявляемой во всеуслышанье. Но по ходившим на островах слухам, зарабатывал на жизнь Оэла совсем другим занятием.
В то утро Оэла — здоровенный рыжебородый наголо бритый и нагло ухмыляющийся тип — явился к моему отцу для того, чтобы приобрести у него
А кучерявых жаб вокруг у нас прыгало — хоть суп из них вари. Да мы и варили, только варить нужно было долго, чтобы яд разрушился. Словом, только такой блестящий специалист, как мой отец, мог правильно поймать эту ядовитую рыбу, понадобившуюся Оэле.
Расплатившись и прихватив банку с рыбой (а она была ещё живая — так того потребовал Оэла), отравитель-целитель заметил меня. Я стоял неподалеку от отца, чинил истрепавшиеся сети.
— А это твой сын? Тот самый, который закинул ядовитую змею за шиворот колдуну?
— Он самый, Оэла, он самый.
— Совсем скоро вырастет! Сколько ему уже? — Оэла чесал свою рыжую бороду так, будто задал вопрос о смысле всего сущего, а не о моём возрасте.
— Скоро одиннадцать, Оэла.
— Всего три года и прощай детство! И останется только вспоминать! Как сладки были милые забавы в унылой сутолоке скучных взрослых дней.
— Да ты ещё и поэт, Оэла. Как сам думаешь — хороший?
Глава 4
В этой главе ГГ же одиннадцать, он переезжает к учителю, изучает яды и медитацию, сушит рыбу и знакомится со странными гостями.
Расплатившись и прихватив банку с рыбой (а она была ещё живая — так того потребовал Оэла), отравитель-целитель заметил меня. Я стоял неподалеку от отца, чинил истрепавшиеся сети.
— А это твой сын? Тот самый, который закинул ядовитую змею за шиворот колдуну?
— Он самый, Оэла, он самый.
— Совсем скоро вырастет! Сколько ему уже? — Оэла чесал свою рыжую бороду так, будто задал вопрос о смысле всего сущего, а не о моём возрасте.
— Скоро одиннадцать, Оэла.
— Всего три года и прощай детство! И останется только вспоминать! Как сладки были милые забавы в унылой сутолоке скучных взрослых дней.
— Да ты ещё и поэт, Оэла. Как сам думаешь — хороший?
— Боги слушают мою речь и радуются, Нолел. Потому что она им приятна. Льётся как ручеёк с высокой горы в прозрачное лоно сонной, медленной бухты.
— А почему лоно прозрачное, Оэла?
— Ты, Нолел, не понимаешь. Это стиль высокой поэзии. Но если желаешь выучить эту мою прекрасную фразу и декламировать её везде, где только сможешь и сочтёшь необходимым, можешь заменить «прозрачное» на «тёмное». Или «тёплое».
Льётся
Только, Нолел, прошу тебя, не декламируй мою прекрасную фразу когда будешь вкушать перезрелые плоды с разными не вполне достойными людьми, дабы не испохабить прекрасную поэзию нелепым пьяным бурчанием.
— Да я вообще-то не собирался…
В нашем обществе частичное совершеннолетие наступало с четырнадцати лет. В этом возрасте человек мог уже иметь свой собственный дом, заводить семью, совершать сделки, в случае нападения врага идти в бой. Полное совершеннолетие наступало в шестнадцать, с этого возраста человека могли казнить за тяжкие преступления. До шестнадцати за преступника отвечали родители или супруг, если достиг полного совершеннолетия.
— Чем думаешь его занять, Нолел?
— Не решил ещё. Пока по хозяйству помогает, а там видно будет.
— Слушай-ка, у меня к тебе предложение.
— Ну выкладывай что там за предложение у тебя. Только я тебе и так сделал хорошую скидку, если ты об этом.
— Нет-нет. Я о другом. Мне нужен ученик. Помогать по хозяйству, но я при этом ещё и кое-чему его могу научить. Ты ведь знаешь, я разбираюсь в исцелении.
— Знаю-знаю.
— Отдай мне твоего сына на пару лет. Будет хорошо учиться — станет моим подмастерьем, а там глядишь и сам займётся делом. Или ты хочешь чтобы он был таким же рыбаком, как и ты? Ты не подумай. Я не вижу ничего плохого чтобы быть таким рыбаком, как ты, я имею ввиду, таким прекрасным рыбаком. Кто кроме тебя способен правильно изловить ядовитую рыбу?
Оэла задел отца за живое. Конечно же старик хотел, чтобы сын стал таким же рыбаком как он, или даже лучше. Но я никогда им не стану, потому что я — полная бездарность в рыболовном деле. Не могу дышать шесть раз в минуту, чтобы не спугнуть глубинного панцирника, когда тот подплывает к берегу. А между прочим, из этого панцирника добывают особо ценные жемчужины, каждая из которых стоит как несколько добротных лодок.
Не могу без содрогания молотить по голове прыгуна-головуна, а если его не прибить сразу же, как только его вытащили на палубу, он может разнести своим хвостом всю лодку. А ещё не могу — о, это будет очень длинный список, чего я не могу! Из того, что должен уметь всякий уважающий себя рыбак. Или даже не уважающий, но желающий не сдохнуть с голоду, занимаясь этим промыслом.
— Забирай. Рыбак он всё равно никакой. Может так оно будет и лучше.
Вот так я и стал учеником Оэлы — наглого лысого рыжебородого отравителя. Был ли он на самом деле отравителем, или лишь негласно продавал яды? Для меня это было неважно. Гораздо важнее было побочное уменее Оэлы: учитель был известен как непревзойденный мастер медитации.
— Видишь ли, для того, чтобы собрать воедино все ингредиенты снадобья, чтобы не нарушить их небесную гармонию — крайне необходимы терпение и точность. А для того, чтобы различить все ингредиенты снадобья, составленного кем-то ещё, эти качества нужно иметь в десятикратном количестве. И для того, чтобы достигнуть этих качеств в таком количестве, необходимо прежде всего успокоить свой разум и изгнать из него все посторонние заботы.