Колдунья
Шрифт:
— Как же святой человек соглашается с убийством?
— Это не убийство, — протестующе заявила Лаз, — это возмездие.
— Если только им удастся поймать ведьму, — сказал Чако.
— Вот именно, — согласился Адольфо. — Апачи считают, что ведьма прячется где-то здесь недалеко. Никто и ничто не остановит их от поисков ведьмы, даже если им придется прочесать всю дорогу до Санта-Фе. Мы спешим предупредить наших родственников. Моя семья находится в Найзе, маленьком городке в горах, в нескольких милях севернее отсюда. У Джэ-виера и Тобиаса есть родственники в соседних
— Это недалеко от имения де Аргуэлло, — пробормотал Чако.
Фрэнсис стало любопытно, почему Чако так изменился в лице после всего сказанного Адольфо. Неужели у него были друзья на этом ранчо? Он работал южнее Санта-Фе, хотя это, конечно, не означало, что он не мог знать людей в других местах территории.
— У апачи немного бойцов, в основном это чирикахуа, — говорил Чако сам с собой. — Если что-то случится в деревнях или на ранчо, то правительство направит целые полки… и они не будут различать, кто есть кто. И тогда на территории начнется настоящая бойня. — Он покачал головой. — Мы должны остановить кровопролитие. Я поеду с вами, — сказал Чако, обращаясь к тем парням, которые были с Адольфо. — Кто-нибудь из вас мог бы проводить миссис Ганнон обратно в Санта-Фе?
— Конечно…— начал было один из трех компаньонов, ехавших с Адольфо, по имени Лотер, однако Фрэнсис тут же оборвала его:
— Я не поеду в Санта-Фе, — сказала она, прежде чем успела все обдумать.
Взгляд Чако был суровым:
— Вы не можете оставаться здесь одна и ждать меня. Я даже не знаю, когда вернусь.
— А я и не останусь здесь, — ответила Фрэнсис. На какое-то мгновение все кругом не имело для нее значения, были только он и она. Ее сердце сильно билось. Очень сильно. Она старалась перебороть тот страх, который захватывал ее. Если опасность и подстерегает их там, впереди, то они встретят эту опасность вместе. — Я поеду с вами.
— Не глупите. Женщине…
— Лаз тоже женщина.
— Лаз может постоять за себя.
Фрэнсис посмотрела на широколицую мексиканку, у которой к седлу было привязано ружье, а у бедра был нож. Действительно, Лаз полностью вписывалась в этот необузданный дикий край. Как бы и Фрэнсис сейчас хотела быть такой.
— В каждом из нас есть какая-то сила, пусть и разная, — произнесла она. — Я, может быть, и не умею обращаться с оружием, но моим оружием будет слово. — Она заметила, как Лаз удивилась подобному заявлению, но в то же время посмотрела одобрительно. Взгляды Фрэнсис и Чако встретились. Она не видела человека более сурового, чем Чако в данную минуту. — Ведь смысл в том, чтобы предотвратить кровопролитие, ведь так?
— Да, но…
— Ну, тогда я поеду.
Будучи ребенком, она не могла остановить чинимые над индейцами зверства, но сейчас она была взрослым человеком. Несомненно, ее умственные способности чего-то да стоили.
— Никто не станет щадить вас, — говорил Чако. — Мы поскачем очень быстро.
— Крещение огнем. У меня есть в этом некоторый опыт. — Она подразумевала, что прошла через суровое испытание, когда отец выгнал ее на улицу. — Так чего же мы ждем?
Фрэнсис держалась храбро, чтобы
Бросив на нее сердитый взгляд, он быстро взял инициативу в свои руки и, подстегивая лошадь, задал более быстрый темп езды, к какому она не привыкла. Даже если бы она упала и он бы это заметил, он не выказал бы сожаления. Хотя Лаз относилась к этому иначе. Она старалась ехать рядом с Фрэнсис.
— Зачем вы это делаете? — спросила ее Лаз. — В Санте-Фе вы были бы в безопасности. Вы же не одна из нас. У вас ничто не поставлено на карту.
— Ошибаешься, Лаз. Если я останусь в стороне от этого, у меня потом не будет покоя.
Вот так всегда было в ее жизни: она не могла оставаться в стороне. Казалось, что слова Фрэнсис убедили Лаз, она удовлетворенно кивнула головой и сосредоточенно всматривалась в даль.
Но Фрэнсис с любопытством спросила:
— А почему ты решилась поехать туда, Лаз? У тебя семья в Найзе?
Покачав головой, Лаз ответила:
— Моя поддержка нужна Адольфо. Без меня Адольфо, чего доброго, позволит себя убить.
Фрэнсис посмотрела на Лаз с удивлением. Напрасно она ожидала заметить в ней какую-то нежность. Лаз старалась казаться хладнокровной. Однако из ее ответа все же можно было понять, что эта женщина питает особое чувство к Адольфо.
Скоро их взору предстала группа жалких маленьких строений, что, как предположила Фрэнсис, считалось деревней. Чако поднял руку и поехал тише, затем подождал, пока все подъедут к нему. Фрэнсис посмотрела на него с гордостью, радуясь, что все так охотно и бесспорно приняли его лидерство. Он восседал на лошади, такой самоуверенный, сильный и даже опасный. Она подумала, уж не те же ли чувства она испытывала к Чако Джоунсу, какие Лаз испытывала к Адольфо?
Эта мысль выбивала ее из колеи. И эта же мысль заставляла задуматься, не связано ли ее плохое предчувствие с той ситуацией, в которую она оказалась вовлеченной.
Предупредив жителей деревни о том, чтобы они были готовы к обороне, Чако с маленькой группой людей направлялся во владения де Аргуэлло, убеждая себя в том, что действует в соответствии со своим человеческим долгом, а не как обеспокоенный сын. Они двигались как один, их уставшие лошади довольно быстро доехали до поместья. Из-под копыт лошадей поднималась красная пыль, что насторожило охранника. Предупреждающий выстрел, поданный охранником, раздался над их головами. Чако вспомнил, что, когда он был здесь в последний раз, охранник не стрелял. Чако подал знак всадникам остановиться.
— Я хочу увидеть Дона Армандо де Аргуэлло! — закричал Чако по-испански. — Я — Чако Джоунс, был здесь пару недель назад!
— Я помню, — крикнул охранник в ответ. — Проезжайте.
Ожидая, пока все следовавшие с Чако всадники проедут, он увидел изможденное лицо Фрэнсис. Она уже так долго находилась в седле, что было видно, какое неудобство испытывает она. Когда они въехали на территорию усадьбы, Чако дал команду снизить темп. Охранник был не один. Здесь находились и другие люди, занимавшие удобные позиции вокруг дома.