Колдунья
Шрифт:
— Сначала вы должны поесть, — запротестовал Дон Армандо.
— Может быть, нам и удастся напасть на след, — говорил Чако, поглядывая на Фрэнсис. — Мы поедим, когда будем отдыхать.
Владелец ранчо повелительным тоном говорил своей жене не взирая на слова Чако:
— Донья Инес, приготовьте обед для гостей.
Фрэнсис заметила, что жена хозяина не была в восторге от этих слов мужа. Но она быстро изменила выражение лица, мило улыбнулась, как покорная хорошая жена-испанка, готовая во всем угождать своему мужу.
— Лаз и я пообедаем у родственников, — сказал Адольфо. — Мы собираемся к ним, чтобы сообщить
Выскользнув из обьятий Адольфо, Лаз подошла ближе к Фрэнсис и сказала:
— Не могли бы вы кое-что передать Бэлл? — Она говорила это тихим голосом. — Скажите ей, что мы останемся на ночь у родственников Адольфо и вернемся в «Блю Скай» не раньше чем завтра утром.
Фрэнсис посмотрела на нее широко раскрытыми глазами и утвердительно кивнула. Как изменилась Лаз за несколько дней! То она и смотреть не желала на Адольфо, а то решила провести с ним ночь. Неужели любовь так непредсказуема? Помня, как Бэлл вела себя, узнав об Эвандере и пастухе, она не хотела даже думать сейчас, какова будет реакция Бэлл, когда та узнает о Лаз и Адольфо. Но лично Фрэнсис была очень рада за Лаз. Может быть, по крайней мере для одной из девушек Бэлл откроются двери другой, нормальной жизни, где не надо будет продавать себя.
Адольфо и Лаз уехали сразу же, трое всадников собирались в Санта-Фе.
— Перед тем как ты уедешь, — сказал Дон Арман-до Чако, — мне надо кое-что передать тебе.
Фрэнсис взглянула на Чако, который тут же решительно ответил:
— Я говорил вам, что ничего от вас не приму!
Когда они только прибыли сюда, Фрэнсис поняла, что эти двое знакомы, но какое-то напряжение чувствовалось в их отношениях.
Сейчас она убедилась, что не все так просто между ними.
— Твоя мать это сделала. — Выражение лица старика стало печальным, когда он достал из кармана полоску кожи, украшенную узором из бисера. — Я любил Онейду, но порядки, принятые в обществе, не позволяли нам стать мужем и женой. Я искренне сожалею, что ей пришлось страдать, Чако. И тебе тоже. Перед уходом она подарила мне эту вещь на память. Это единственное, что у меня сохранилось в память о ней.
Дон Армандо протянул полоску с бисерным узором Чако, и было видно, что отдает он эту реликвию с неохотой.
Наблюдая за обоими мужчинами, Фрэнсис испытала неприятное чувство, заставившее ее повернуться, и она увидела стоявшую в дверях Инес. Та сжимала кожаный мешочек. По ее темным глазам, устремленным на Чако, было видно, что у нее к Чако смешанное чувство, но одно чувство Фрэнсис уловила четко — это была ненависть.
Не из-за того ли она ненавидела Чако, что когда-то ее муж любил мать Чако? Оба мужчины пристально посмотрели друг на друга, чувствуя неловкость. Прокашлявшись, Дон Армандо первым отвел глаза и произнес:
— Ну, где же эта женщина с едой?
— Я здесь, супруг.
Она сделала шаг вперед, при этом вид у нее был далеко не любящей и счастливой жены, хотя она и улыбнулась обоим мужчинам. Фрэнсис она не понравилась, и у нее не было доверия к этой лицемерной женщине.
Они собрались уходить. Оба мужчины не проявили никаких эмоций, они застыли в молчании и выглядели более чем странно. Фрэнсис опять почувствовала, что между ними было некое напряжение. Когда они направились в Санта-Фе, она не набросилась с расспросами на Чако сразу же, а дождалась, пока они
— Дон Армандо… ваша мать любила его?
— Он любил ее.
— Он тоже так говорит. Видно, что он говорит искренне. — Фрэнсис сказала так, думая, что Чако это будет приятно. — И он все эти годы хранил ее подарок.
— Возможно, он вспомнил о нем лишь недавно.
— Тогда что же напомнило ему об этом? — спросила она, зная ответ. — Вы?
— Да. Я для старика что-то такое, что он не может забыть.
Фрэнсис не очень-то хотела вмешиваться в его личную жизнь, но все же она не смогла удержаться и сказала:
— Не просто что-то такое, а его сын.
Чако посмотрел на нее многозначительно. Его лошадь, ударив копытами, пошла быстрее, а кобыла Фрэнсис стала догонять лошадь Чако. На какое-то время Фрэнсис смолкла.
Затем Чако нарушил молчание:
— Извините, что мои проблемы коснулись вас.
— Хотите, поговорим об этом?
— Нет, не сейчас, — отрицательно покачал головой Чако.
Он оставил это на будущее. И Фрэнсис понимала, что она будет ждать этого разговора с нетерпением. Почему она вообще беспокоится, расскажет ей или нет Чако Джоунс о своем отце? Да потому, что Чако был ей не безразличен. Потому, что она просто влюбилась в него. Это не была та любовь, что она испытала к Нэйту, наполнившему ее предвкушением новой жизни и так обманувшему ее ожидания.
Настоящая любовь приходит тогда, когда узнаешь внутренний мир человека, когда уважаешь мужчину.
Она глубоко вздохнула. Она более уважала человека, виновного в смерти ее мужа, чем самого убитого. Нэйт обманул ее, пускай и не злонамеренно, но все равно он не рассказал ей всей правды о себе. А Чако, хотя и редко говорил о себе, но она знает, все что он говорит — правда.
— Нам надо хорошо подумать обо всем, — предложила ему Фрэнсис. — Я уверена, что у вас есть веская причина не доверять Дону Армандо, может быть, даже ненавидеть его. Но он первым сделал шаг навстречу вам. У вас есть шанс наладить отношения с ним. — Она подумала о своем собственном бескомпромиссном отце и о своей смиренной матери, которая никогда не пойдет против его воли. — Некоторые из нас никогда так и не получат такой возможности.
Чако посмотрел на нее и заметил, что она ерзает в седле, пытаясь сесть удобнее.
— Вижу, что вам надо отдохнуть, у вас несчастный вид, — сказал он, сдерживая лошадь. — Давайте слезем и пройдемся немного, разомнем ноги.
Он слез с лошади и помог слезть ей. Она сделала несколько шагов, шатаясь, чувствуя, что ноги ее онемели.
Пока они шли, Чако вел обеих лошадей.
— Я должен извиниться перед вами. Мне не следовало так жестоко обращаться с вами, взяв такой быстрый темп.
— Возможно, и мне следовало вернуться в Санта-Фе, как вы и предлагали мне, — ответила она.
— Если бы вы уехали, то развитие событий было бы другим. Многим пришлось бы погибнуть.
Она с удивлением посмотрела на него:
— Ничего серьезного я не сделала.
— Если бы вы не убедили меня, то я не поехал бы на переговоры с предводителем.
— Все равно, вы что-то да предприняли бы, — искренне сказала она.
— С помощью оружия, возможно, — ответил он. — Помните, что вы мне сказали? Что слово — это ваше оружие.