Колдунья
Шрифт:
— Да, я не хочу, чтобы пролилась кровь, это правда.
— Если они отдадут нам ведьму, — сказал предводитель, — ничья кровь, кроме ее, не прольется.
— Они не знают, кто она. — Даже если бы они и знали, белые люди не отдали бы ее этим дикарям.
— Ты знаешь эту ведьму?
— Нет, я тоже не знаю, кто она в ее человеческом облике, — признался Чако. — Пока еще не знаю. Но я доберусь до нее. — При этой мысли он даже содрогнулся. — Она уже, превратившись в оборотня, гонялась за мной.
— Я — не дурак! — сказал предводитель. —
— Потому что я ранил ее.
Предводитель показывал свое недоверие и даже презрение к тому, что говорил Чако.
Пытаясь доказать, что говорит правду, Чако прибегнул к последнему средству:
— Многие говорят, что я шаман-знахарь и могу справиться с любым злом.
К этому заявлению предводитель отнесся внимательно. Его глаза сузились, и взгляд его черных глаз был настолько пронзителен, что Чако почти чувствовал, как взгляд проходит внутрь его, оценивая, насколько он искренен.
Чако продолжал:
— Возможно, ты слышал о Гойяхкла. Белые называют его Джеронимо. Так вот, он и моя мать имели одного отца.
Это признание явно произвело впечатление на индейцев, они начали между собой переговариваться. Чако все еще продолжал сидеть в седле и молча наблюдал за реакцией каждого из них.
В случае, если…
Затем предводитель подъехал к Чако, и все догадки исчезли. Чако, не отводя глаз, смотрел на сдержанное лицо предводителя, но за маской спокойствия ничего не мог разглядеть. Однако он почувствовал, что этот человек справедливый и умный. Хотя пони индейцев стояли в нескольких метрах от него, Чако все же внутренне весь сжался.
Какое-то время предводитель все еще продолжал удерживать его в неопределенности, изучая его своими непроницаемыми черными глазами. Он все еще раздумывал. Наконец он кивнул головой, и пони отошли назад, дав возможность Чако спокойно вздохнуть.
— Что ты хочешь от нас?-спросил предводитель.
Чако понимал, что не должен показать ни малейшего намека на свою слабость.
— Мира. Для всех так будет лучше, как для бледнолицых, так и для апачи.
— Мы должны отомстить.
— Но ведь за смерть ответственна лишь одна ведьма.
— И она живет среди бледнолицых. Мы должны сделать все, что необходимо, чтобы уничтожить ее.
Чако быстро сообразил:
— Может быть, она только того и желает, чтобы в погоне за ней вы перебили всех невинных людей. Ну а тогда правительство белых людей пошлет своих солдат для отмщения. Апачи будут вырезаны. Кровопролитию не будет конца, и все из-за этой дьявольской женщины, которая не стоит и одной человеческой жизни.
Чако мог бы поручиться, что предводитель весьма серьезно отнесся к его словам. Учитывая, что Чако имел дело с человеком, который был себе на уме, он прекрасно справился со своей задачей, и Фрэнсис могла гордиться им.
— Ты мудро говоришь, — наконец вымолвил предводитель. — Но ведьма не может уйти безнаказанно.
— Она и не
— Ты сам сможешь увидеть, как она получит заслуженное наказание? И ты заверяешь, что она больше не соблазнит ни одного апачи своим дьявольским способом?
Чако опять бросило в пот, и струйки стекали под его рубашкой. Хотя Чако понимал, что оборотень не перестал преследовать его, но он как-то не задумывался о своей личной ответственности за него. Но именно это хитрая лиса предводитель и предложил ему.
— Я не могу ничего обещать…— начал было Чако, но сразу заметил суровый взгляд предводителя. — Но я постараюсь.
В тот момент, когда он произнес эти слова, у него появилось чувство, что он сам осудил себя. Ведьма, должно быть, сильный враг, и сразиться с ней один на один он не был готов. Многие годы он жил, не расставаясь с оружием, убивая людей, и только теперь задумался над всем этим. Даже если ему придется погибнуть в смертельной схватке с ведьмой, то это будет ради спасения других людей… ради благополучия Фрэнсис Ганнон…
Честно говоря, Чако полагал, что это не такая уж и плохая сделка.
Глава 11
Фрэнсис едва сдержала свои чувства, когда увидела, что Чако целым и невредимым подъехал к конюшне. Хотя он отсутствовал меньше часа, ее нервы были так натянуты, что казалось, еще немного — и они лопнут. Она с трудом удержала себя от соблазна броситься к нему, как только он слез с лошади, не сомневаясь при этом, что выглядела бы по-дурацки. Но все же она стояла сзади, когда все окружили его и приветствовали со счастливым возвращением.
— Рад видеть тебя, приятель, живым, и особенно с твоими прелестными волосами, — сказал сердечно Адольфо. Одной рукой он обнимал за талию Лаз, сильно прижимая ее к себе. Она не сопротивлялась.
Дону Армандо явно не понравилась шутка мексиканца, и он спросил:
— Ну что там?
— Они согласились подождать, — ответил Чако.
— Подождать чего? — спросил старик.
— Подождать, пока ведьма не будет предана справедливому наказанию. Они будут ждать до следующего молодого месяца.
— Осталось меньше двух недель, — сказала Лаз.
— Если только никто из членов их клана не погибнет от нее за это время. Иначе…
Он не закончил фразу. У Фрэнсис мороз прошел по коже. Она могла представить, какой ужас ожидает неповинных людей, как белых, так и краснокожих. И сейчас, подойдя ближе к Чако, она видела, что его что-то мучает.
Чако поймал ее взгляд и сказал:
— Нам надо возвращаться в Санта-Фе.
— Да, это было бы лучше, — согласилась Фрэнсис, хотя по ее лицу никак нельзя было сказать, что она воспрянула при мысли опять сесть на лошадь. Она даже не хотела думать, как долго ей пришлось находиться верхом на лошади.