Колька и Наташа
Шрифт:
— Сколько можно ждать? — говорила Наташа. — Уже поздно, как пойдем?
— Ничего. Только сейчас и застанем Каланчу, — успокаивал Колька.
Генка ввалился в комнату и сразу заговорил:
— Где стул? Верите, музыканты, еле добрался. — Лицо у него стало серым от пыли. — Тьфу, тьфу, — отплевывался он.
— Хватит, — прикрикнула на него Наташа, — нашел место. Только знаешь опаздывать…
Генка подмигнул Кольке: «Вот ворчунья».
Они вышли из дому. На
Генка предложил:
— Может быть, вернемся, а?
— Никаких «а», — сказал Колька, — тронулись!
Через некоторое время дошли до трамвайной линии. Ветер стихал. Выглянуло солнце.
Грохоча колесами, проехал агиттрамвай, убранный флагами, портретом Ленина, плакатами, лозунгами. На прицепном вагоне духовой оркестр играл марш. Трамвай остановился на углу. К нему спешил народ.
— Айда на митинг! — предложил Генка.
— Наверное, будет устная газета, — поддержала Наташа, — ой, как интересно!
Кольке тоже было интересно, но надо было спешить.
— Некогда нам…
Довольно скоро они преодолели остаток пути и дошли до Черной бухты.
Около берега догнивало несколько старых барж и рыбниц. В трюмах нашли себе приют беспризорники и темные личности. Небезопасно было это глухое место. Редко кто из горожан даже днем рисковал заглянуть сюда. Часто тут слышны были пьяные возгласы, ругань, происходили драки.
Ребята остановились около полуразбитой баржи. Она жалобно скрипела, покачиваясь на легкой волне. Берег соединялся с баржей узкой доской. В грязной прибрежной воде плавали мусор, стружки, голова сазана с выпученными глазами и пустая бутылка из-под водки. «Наверно, Каланча живет на барже», — подумал Колька. Он оглянулся, но спросить было не у кого.
Колька подошел к шаткому мостику.
— Пошли?
— А как же! — храбро сказала Наташа.
— Придется, — согласился Генка, — агиттрамвай, вперед! — Он шутил, но ему немного не по себе было.
— Оставайся на берегу, — посоветовал Колька.
— Зачем же? Что ты, музыкант!
Первым перебрался на борт Колька, за ним остальные. Опасливо ступая босыми ногами по ветхой и грязной палубе, ребята подошли к люку.
Колька, перегнувшись, заглянул в него.
Вниз уходило бревно с прибитыми поперек планками. Очевидно, оно заменяло лестницу. Кто знает, что ожидало их в мрачном трюме. Стало страшновато.
— Наташа останется наверху, — сказал Колька и начал спускаться по бревну, — а мы с Генкой пойдем в разведку.
Наташа взбунтовалась.
— И не думай. Пусти, Минор, я полезу за Колькой, — оттолкнула она Генку.
Генка схватил ее
— Минор, — вскрикнула Наташа, и зеленые глаза ее вспыхнули гневом, — перестань!
Вспомнив, к чему привела их ссора при первом знакомстве, Генка немедленно отпустил девочку.
…Достигнув дна баржи, Колька помог спуститься Наташе и Генке.
Постепенно ребята привыкли к полумраку. Под ногами, между переборками, плескалась вода.
Вдали, в носовой части, мерцал слабый огонек. Пламя дрожало и освещало таинственным светом небольшое пространство. Друзья двинулись туда.
Вот и каморка, сбитая из кусков железа, фанеры и досок.
Колька, Наташа и Генка заглянули в помещение. На нарах, на полусгнившей соломе, скорчившись, спали трое подростков. Двое из них были незнакомы. Лицо третьего было прикрыто газетой.
Наташа локтем подтолкнула Кольку:
— Погляди.
Колька протянул руку к газете.
Перед ними, посвистывая носом, спал Каланча.
Глава 21. «Отсюда не уйду!»
Жизнь на улице приучила Каланчу всегда быть начеку. Вася проснулся сразу, но из предосторожности не открыл глаза, пока не услышал голоса Наташи.
— Буди его, Коля, и пойдем. Задохнешься в этой яме!
В ту же минуту Каланча присел на нарах и потянулся, широко зевая.
— Ба, шпингалеты? Зачем притопали? Кого я вижу? Минор, и ты здесь?
Голос Каланчи разбудил лежавших рядом мальчишек. Те с настороженным любопытством смотрели на незнакомцев, особенно на Наташу.
— Мы за тобой, — сказал Колька. — Пойдем. Мария Ивановна с ног сбилась. Разыскивает тебя.
— За мной? — Каланча прищурил левый глаз, резким движением вырвал изо рта окурок у одного из подростков и молча задымил.
Его тронул приход ребят. Но он пока не собирался оставлять свое новое убежище… Брошенный им окурок, описав дугу, упал в воду и зашипел.
— Так слушайте, гаврики. Никуда отсюда не уйду. Мне тут не дует. Нравится лучше, чем в детдоме. Верно, со жратвой туговато, зато свободен.
— А Мария Ивановна тебя ждет, ребята из детдома да и мы… — начал Колька, но чувствовал: слова его неубедительны, беспомощны. Васька, кажется, даже немного подсмеивается над ним.
— Послушай, Вася, пошли! Что за удовольствие валяться на соломе, пошли, ну! — вступила Наташа.
Внезапно послышались приближающиеся шаги. Дети умолкли. Покачиваясь, вошли двое оборванных мужчин. Один из них — полный, лысый, другой — высокий, косоглазый.
— А ну-кось, выметайтесь, мочалки, — небрежно махнул рукой косоглазый.