Коллапсис
Шрифт:
Когда до Никка дошло, что именно он натворил, Делрой ринулся к Джеку, привести того в чувство. Однако Тракера сильно приложили головой о стену: он был без сознания. Сдавшись, Никк ринулся сквозь поток больных. Он не мог упустить такого шанса! Именно сейчас он должен найти Эрика и сбежать с ним, пока в клинике царит хаос в лике самого страшного монстра Медитокса – безумия по имени Джейсон Чендлер.
Оригами ангела качалось, подвешенное у окна. И ангела этого запятнали брызги крови; о подоконник ударилась голова мужчины из персонала психбольницы, не успевшего осознать, как когти смерти достали его.
Выскочивший из-за угла на шум охранник
– Кричи! – приказал Джейсон, и тот закричал, когда глазное яблоко вырвали вместе со скальпелем. И крик этот был громче любой включённой сигнализации.
Но даже он не был так силен и слышен для всех растревоженных больных, как крик Джейсона, раскинувшего в стороны руки. Его вопль наслаждения от чужой боли привёл в волнение всю клинику. Забиться под кровать, бежать на крик, кричать в ответ от ужаса или в поддержку – «Медитокс» превратилась в один большой разразившийся воплем и паникой нервный комок. Никем не остановленные несчастные пациенты безрассудно выбежали на душераздирающие вопли чисто из любопытства и застали картину, коя могла бы ожидать человека лишь в самых изощрённых фильмах ужасов.
Изрезав всё тело сотрудника клиники, превратив его в сплошную кровоточащую рану, Джейсон черпал эту краску жизни и обмазывался ею с головы до пят, чтобы слизывать с собственных рук, от локтя до пальцев, как ненасытный вампир. Покрытый чужой кровью как броней, он взревел и понёсся на мешки с кровью, пришедших на его зов.
Успев поймать одного, он впился отросшими ногтями в его горло и воткнул зубы в мягкую плоть, ища тот прекрасный живительный нектар.
Однако новоприбывшая подмога из шестерых перехватила не сдающегося Чендлера, обрушив удары электрошокеров по всему телу, Даже когда Джейсона свалили на пол, скрутив, чтобы всадить тройную дозу снотворного, он продолжал смеяться. И смех этот не прекращался, пока к нему приближалась группа из Клиффорда Гилмора и лечащего врача садомазохиста – Оливера Стоукса.
Глава 6, у которой шизофрения
Сигнализация выла, как стонут душевнобольные в ночную грозу. Церберская башня освещалась мигающими лампочками, включающимися в экстренных ситуациях. В проблесках света, который исчезал ежесекундно, погружая коридор в родную тьму, мелькали снующие больные. В панике, в возбуждении, в страхе они неслись к лестнице, навстречу свободе. Никк пробирался сквозь потные, грязные тела, норовящие утянуть его в живую реку хаоса. Следующий коридор – десятки цепких костлявых пальцев, цепляющихся за пропитанную потом больничную рубашку. Больные стенали и серчали, молили выпустить их, как и остальных, грозились перегрызть ему глотку, если он не откроет двери. Но Делрой вырвался, всматриваясь в искажённые, перепуганные и безумные лица за решётками, ища в них брата. Он звал Эрика, силясь перекричать возбуждённый гвалт, наплевав, что выдаст себя охране.
– Эрик! – кричал Никк, как воет волк в полную луну – с отчаянной надеждой быть услышанным собственной стаей. Зажмурив глаза и сжав кулаки. И протяжный крик его разнёсся по всей башне.
На мгновение всё стихло, он не слышал воя больных, только один слабый голос в этот момент казался для него громче собственного вопля.
– Никк?
Делроя забила нервная дрожь, не веря собственным ушам, он весь обратился в слух, и медленно обернулся. Он готов был продать душу Дьяволу, только бы ещё раз услышать
– Никк? – чуть увереннее и громче.
Никк кинулся к решётке палаты в правом углу коридора и, вцепившись в прутья, всматривался в глубину тьмы.
– Эрик…
Медленные уставшие шаги, шуршащие как мыши. Тени низвергли нечто похожее на человека. То, что увидел Никк, не могло быть его братом, но говорило оно именно его голосом. Исхудавшее, костлявое, сгорбленное тело, из-за плохого освещения походившее на старика, если бы не гладкая кожа и спутавшиеся кудри, спадающие на лицо.
– Брат, ты, правда, пришёл за мной.
Медленно пациент поднял осунувшееся лицо с впалыми щеками и потрескавшимися порванными губами, на которых засохла свежая кровяная корочка. Глаза скрывали бинты с кровоподтёками на месте глаз. Если бы у Смерти был лик, она выглядела бы как Эрик Делрой.
– Господи, – прошептал Никк, пав на колени. Глаза жгли слёзы, заструившиеся долгой, никому не видимой дорожкой по щекам. – Эрик, мой бедный брат, что они сделали с тобой. Нет, что я сделал с тобой.
Эрик со свистом втянул воздух и, сделав нетвёрдый шаг вперёд, свалился ничком, застонал от боли и, вытянувшись, медленно пополз к Никку, протянув дрожащую костлявую руку.
– Никк, это, правда, ты? Ангел услышал мои молитвы? Ты пришёл спасти меня?
Голос осип от слёз. Никк знал: Эрик плачет вместе с ним, но в отличие от его слёз горя, это были слёзы надежды.
– Прости меня, Эрик. Прости… Я идиот. Я такой идиот.
Поперёк горла встал горький комок, препятствующий словам. Никк выл от бессилия и беспомощности. У него не было сил встать, но он упрямо тянул железные прутья решётки в разные стороны, будто мог сломать их и вытащить брата на волю.
И Делрои не заметили, как голоса, что служили фоном их трагичной сцены, постепенно стихали, а им на смену пришёл юркий, тяжёлый топот. Никк протянул руку сквозь прутья, успев коснуться кончиками пальцев руки брата. Эрик сжал ладонь, но поймал лишь пустоту.
– Нет! Нет! Нет! Не бросай меня снова! Брат, где ты? Скажи хоть слово! – взревел младший Делрой и заёрзал как распластанная лягушка. Он тянул руку к пустоте и не знал, что в рот Никку засунули кляп и, повалив на пол, скрутили в смирительную рубашку; что старший брат беспомощно, мыча и плача, наблюдал, как Эрик хватается за пустоту, стеная и умоляя, чтобы брат взял его за руку. Укол в шею, и Никка поглотил навязанный ненавистный для всех пациентов Медитокса сон.
Эрик поднялся с трудом, не с первого раза, и, боясь вновь потерять равновесие, навалился на решётку, прислонившись к прохладным прутьям лбом. Тяжело дыша, он вслушивался в громкую тишину, уловить хоть один источник шума. Вот он. Шаги. Кто-то приближался к его палате.
– Никк? – с надеждой позвал он.
– Никка здесь нет, и никогда не было, – промолвил некто завораживающим, глубоким голосом с хриплыми нотками.
Эрик сжал прутья, заскрипев зубами, и разгневанно воскликнул:
– Он был здесь! Я слышал его голос! Я чувствовал его!
– Это твоё воображение, Эрик. Ты принимаешь желаемое за действительное, ты сам усугубляешь свою болезнь, терзая себя наивными мечтами.
– Ты врёшь мне, Брайен! Никк был здесь! Я знаю это!
Из тени вышел мужчина, высокий и статный, слегка сутулый под гнетом невидимой ноши, которую таскал за собой в виде бесчисленных невзгод, что оставили следы в виде едва проступающих морщин. Светло-русые волосы уложены назад, открывая уставший взгляд голубых глаз, что взирали на Эрика с сочувствием. Держа руки в карманах медицинского халата, он остановился на расстоянии, достаточном, чтобы Эрик не смог дотянуться до него.