Колледж Святого Джозефа
Шрифт:
— Ручку! — потребовал Кирилл коротко, как хирург.
Дженни подала ему ручку и перегнулась через Соню, чтобы посмотреть.
Кирилл накорябал на одной стороне получившейся бумажной фигуры «За Гарри Поттера!», а на другой — «передавать осторожно».
— Чернила! — снова потребовал он.
Соня достала из своей сумки новую нераспечатанную банку и шприц. Кирилл ловким движением расправил бумажку, которая оказалась плотным двенадцатигранником. Он открутил крышку, набрал в шприц чернил и вылил в крохотное отверстие в верхушке
— Какого цвета на этот раз? — лениво спросил Егор, передавая бомбу десятиклассникам.
— Классический синий на этот раз, — сказала Соня, — с приятным дополнением. Я назвала его «хрен смоешь». Мы им в теток в шубах кидались.
Это была «знаменитая чернильная бомба Софьи Кравченко» — грозное оружие, не раз засветившееся в школьных коридорах. Один раз их четверку даже заставили мыть спортзал, после того как физрук схватил одну такую, прямо в затылок. Чернила в тот раз были цвета заката над джунглями.
— Не, не кинут, — сказал Кирилл, наблюдая за «ходом» бомбы.
— Нет, не к первоклассникам, — шипел Егор, размахивая руками.
— Первоклассники не кинут, — разочарованно сказала Соня.
Бомбочка попала в руки к крошечному белокурому мальчику. Он внимательно посмотрел на нее, а потом оглянулся по сторонам. Егор поймал его взгляд и жестом показал: кидай, мол. Мальчик засомневался. Он посмотрел на бомбочку, а потом на Яичкина, который вошел в раж: раскраснелся и забрызгал слюной. Мальчик вскочил с кресла и бодро крикнул:
— Мы любим Гарри Поттера! — и ловко и решительно кинул в Яичкина двенадцатигранником.
Бомба попала Яичкину точнехонько в плечо и растеклась огромным, уродливым темно-синим пятном по его маечке. Его речь оборвалась на полуслове и он ошалело уставился на храброго мальчика, который, изрядно оробев, пятился назад к креслам. Анафема стояла, глупо и широко разинув рот. Егор обидно захохотал во весь голос. Соня и Дженни протиснулись мимо него и вышли в проход между рядами.
— Нифига себе, — протянул Кирил и тоже встал.
Поднялся гвалт. Восьмиклассники с воплями вскочили со своих мест. Дженни, улучив момент, подбежала к растерянной Кате и захлопнула ноут. Изображение на проекторном экране погасло.
— Расходимся, господа, — громко сказала Соня, закидывая сумку на плечо, — режиссеру Яичкину надо умыться.
— Идите в жопу, злые силы!!! — завопил Егор своим мощным баритоном, натренированным похабными ирландскими песнями. Он надел на плечи рюкзак и направился к выходу.
Задние ряды, на которых гнездились истосковавшиеся старшеклассники, тоже всколыхнулись легче легкого. Анафема металась между учениками восьмого, которые принялись выскальзывать в двустворчатые двери, и третьим классом «Б», который принялся кидаться бумажками в выступающего. Кирилл обошел ряды кресел по большому кругу, мимо беснующейся детворы и молча вышел из актового зала, снова уткнувшись в свои графики.
Пока классные руководители
Соню осенило. Она вытащила свой «блэкберри», подбежала к режиссеру, который униженно пытался отряхнуть свою одежду, и обняла его за шею. Она повернула телефон фотокамерой и пропела:
— Улыбочку!
И сама растянула рот в широкой и фальшивой лыбе. Яичкин, красный от негодования, попытался вывернуться из ее объятий, пыхтя что-то вроде «Что вы себе позволяете?».
— Немедленно прекратите балаган! — завопила Анафема, хватая Соню за руку. Она вырвала у нее из руки «блэкберри» и ловко положила себе в карман пиджака.
— Эй, это новый телефон! — Соня отпустила Яичкина, — отдайте!
— Заберешь в кабинете директора! Пойдемте со мной, — Анафема любовно поддержала режиссера под локоток, — вам надо умыться!
Анафема увлекла за собой Яичкина. Следом за ней вышла молоденькая учительница, которая тащила за руку мальчика, кинувшего бомбочку. Шкодливость на его лице сменилась плаксивым выражением.
— Смелый мальчик, — сказала Дженни, провожая мальчика взглядом, — я чувствую себя виноватой. А ты?
— Она забрала мой новый телефон! Стерва! — злилась Соня.
— Вы чего застряли? — Кирилл сунул голову в опустевший зал.
— Влетит пацаненку, — заметил Егор, — но ничего, пусть привыкает.
Дженни вздохнула. Она очень расстраивалась, когда за их шалости наказывали других.
— Все засняла? — спросил Кирилл. Дженни грустно кивнула.
— Не кручинься, смуглянка, — Егор весело пихнул ее в бок, — будто мы в первый раз такое проделываем.
— А вдруг Шрека или Гарри Поттера запретят? — все так же грустно спросила Дженни.
— Пусть сначала педофилов выловят, — засмеялся Кирилл, — пойдем, — он потянул ее за руку.
— Куда?
— Послушаем, как нашего маленького борца за свободу Хогвартса наказывать будут…
От актового зала до кабинета директора было два с половиной шага. Кирилл подкрался к самой двери, тихонько приоткрыл ее, и четверо друзей жадно припали к щелочке.
Директриса сидела за огромным деревянным столом, украшенным искусной резьбой и стоящим на львиных лапах, и казалась маленькой, словно синичка в мороз. По ее правую руку злопыхательствовал режиссер.
— Я буду жаловаться!!! — завопил Яичкин и ткнул пальцем в директрису, — ваша школа — рассадник бандитизма! С младых ногтей приучаете!
— Как тебя зовут? Из какого ты класса? — спросила директриса, обращаясь к мальчику.
— Вася Заваркин, первый «а», — сказал парнишка и доверчиво посмотрел на свою молоденькую классную, которая держала руку на его плече.
Яичкин как-то странно замолчал. Директриса тяжело вздохнула.
— Мы можем вызвать в школу его родителей, — сказала она примирительно, — я уверена, они возместят вам расходы на химчистку и принесут извинения.