Коллега

Эшли Кэти

– Есть ещё что-то?

– Да, что-то ужасное.

Хотя она и была вспыльчивой, я не мог представить, чтобы она сделала что-то действительно ужасное.

– Ладно, рассказывай.

На лице Изабеллы промелькнуло виноватое выражение, прежде чем она отчаянно затрясла головой.

– Нет... не могу.

– Ну же, Изабелла. С каких это пор ты чего-то боишься? – возразил я.

– Прекрасно, – фыркнула она, прежде чем расправить плечи. – Помнишь на прошлой неделе, когда ты заболел и пропустил встречу за ужином?

– Угу, – ответил я.

– Это

была я.

– Как это могла быть ты?

– Когда ты был таким придурком и потребовал, чтобы я принесла тебе кофе, мне захотелось наказать тебя. После того, как поняла, что у меня в сумочке лежит слабительное для собак, я добавила его в твой кофе.

– Срань господня. – Ладно, беру свои слова обратно: очевидно, Изабелла могла быть эпически мстительной, когда дело доходило до этого. Я не мог себе представить, что она когда-нибудь сделает что-то мерзкое. Казалось, это шло вразрез со всеми чертами её характера. – Я не могу в это поверить.

– А я не могу поверить, что сделала это, – ответила она страдальческим шепотом.

Пока я сидел, уставившись на неё с недоверием, внутри меня бушевала битва. С одной стороны, я был готов выскочить из «У Рафферти» и немедленно отправиться в отдел кадров, чтобы доложить о ней. Напасть на меня профессионально – это одно, но, Господи, она напала на меня лично, когда подсыпала мне слабительное для собак. Изабелла заслуживала того, чтобы держать ответ за то, что сделала.

Но потом я начал думать обо всех ужасных вещах, которые я говорил и делал ей с тех пор, как пришел работать в «Каллаган Корпорейшн». Я никогда так не разговаривал с другими женщинами и не обращался с ними так прискорбно. Меня не так воспитывали, не то, как я вёл себя в армии, и это было неприемлемо, не говоря уже о том, что я занял должность, ради которой она годами работала как проклятая. Мой идеальный план быть мудаком, чтобы отключить её, обернулся против меня. Я вынудил её сделать это, заставив отомстить. Я всё это уже видел в армии.

В глазах Изабеллы заблестели слезы.

– Ты честно служил нашей стране, Торн. Ты не должен был оставить работу, которую любил. Ты видел, как погибли твои друзья, и были ранены. А я? Мне досадно, что я не получила работу, которую хотела. Я ужасный человек. Просто хочу, чтобы ты знал, тебе не нужно сдавать меня в отдел кадров, я сама сдамся.

Когда она снова начала реветь, из моей груди вырвался смех, который чертовски удивил и меня, и Изабеллу. Я имею в виду, одно дело видеть Изабеллу плачущей и пьяной, но, когда к этому добавилось всё это мелкое дерьмо, которое она делала, я внезапно нахожу это чертовски забавным.

– Ты думаешь, это смешно? – икнула она.

– Да, думаю.

– У тебя странное чувство юмора.

– Брось, Фланнери, когда ты действительно перестаешь думать об этом, то поймешь, что твой саботаж – это просто бунт.

– Ты не злишься?

– Конечно, я зол, чертовски зол, но в то же время понимаю почему ты сделала то, что сделала.

Изабелла покачала головой.

– Независимо от того, что ты сделал со мной, у меня всё ещё нет оправдания

для того, чтобы саботировать тебя. – И, шмыгнув носом, добавила: – Я морально и этически обанкротилась.

– Нет, это не так.

– Да, это так. За всю свою жизнь я никогда не жульничала, чтобы добиться успеха. Я всегда играла по правилам. Теперь я полностью испортила свой характер.

– Ты сделала несколько грязных дел со своим ублюдочным боссом. Ты же не собиралась напасть на меня. – Я приподнял бровь. – Или собиралась?

Изабелла в ужасе уставилась на меня.

– Конечно, нет. Я никогда не хотела причинить тебе физическую боль. Я просто хотела, чтобы ты плохо выглядел на своей работе, чтобы они перевели тебя куда-нибудь еще.

– Я бы сказал, что это утверждение не совсем верно, если ты была готова кормить меня слабительным для собак.

Она поморщилась.

– Я действительно не знаю, что на меня нашло. Это поистине ужасно, и мне очень, очень жаль.

– Если я чему-то и научился, так это тому, что не должен полагаться на кого-то другого, чтобы получить кофе или еду.

– Я тебя не виню. – После того, как вытерла нос салфеткой, Изабелла бросила на меня испытующий взгляд. – Думаешь, что сможешь когда-нибудь простить меня?

– Ты действительно хочешь моего прощения или просто боишься, что я донесу на тебя?

– Я не стану лгать и говорить, что не боюсь последствий кадрового кризиса, но надеюсь, ты поверишь мне, когда скажу, что хочу твоего прощения от всего сердца.

Посмотрев на неё с минуту, я понял, что она была искренна. Я также знал её достаточно хорошо, чтобы понять, что Изабелла говорит правду. Она просто мстила за моё дерьмовое поведение.

– Я предлагаю следующее: давай оставим прошлое позади. Я больше не буду Торном-эпическим-мудаком, а ты больше не будешь Изабеллой-эпическим-диверсантом.

Уголки её губ поползли вверх.

– Правда?

– Да, правда.

– Согласна, и для протокола, мне хотелось бы отметить, что я перестала делать какие-либо тайные дела после того, что случилось с тобой после слабительного для собак.

Я рассмеялся.

– Я рад слышать, что мне не придется проверять наличие мин-ловушек или других форм недоброжелательства, когда вернусь в офис.

– Нет. Всё классно.

– А мы? У нас может быть всё классно?

– Мне бы очень этого хотелось, – ответила Изабелла.

– Обычно я предлагаю выпить в память о нашем новом мирном договоре, но думаю, что с тебя хватит.

Изабелла хихикнула.

– Что меня выдало? Истерический плач или признание во всех своих грехах?

– Немного того, немного другого.

– На будущее, никогда не давай мне больше одного стакана апельсиновой водки, даже если я плотно поела.

– Постараюсь запомнить это.

– Вместо тоста мы могли бы пожать друг другу руки, – сказала Изабелла, склонив голову набок.

– Похоже, это хорошая идея. – Я протянул свою руку через стол. – За совместную работу на благо обеих наших карьер, а также на благо «Каллаган Корпорейшн».