"Коллекция военных приключений. Вече-3". Компиляция. Книги 1-17
Шрифт:
Словом, даже при первом беглом знакомстве становилось ясно: добровольцев для этого полка набирали, где только могли, от военкоматов и госпиталей – до запасных флотских экипажей, в которых накапливались моряки с погибших судов. И как из всего этого человеческого месива буквально за несколько дней можно сформировать настоящие штурмовые десантные батальоны – оставалось для Гродова пока что загадкой.
Приказав Владыке и Жодину продолжить обучение и воспитательную работу с бойцами, майор направился к располагавшемуся посреди небольшой акациевой
– Как я понимаю, полк ты уже принял, – неожиданно раздался в телефонной трубке голос Райчева.
– Полка как такового еще не существует, однако полевые занятия уже проводим.
– Ты, Гродов, не мудри. Армейская заповедь тебе известна: есть знамя – есть и полк. А знамя через несколько минут доставит тебе военком полка батальонный комиссар Иван Токарев, бывший военный моряк, а перед самой войной – заместитель секретаря парткома местного порта.
– И сколько бойцов прибывает в его сопровождении?
– Корыстный ты человек, Гродов. Знамя тебя не воодушевляет, тебе штыки подавай.
– Причем штыков как можно больше. Исключительно для сохранности знамени, – мрачновато улыбнулся в трубку майор.
– Дополнительные подразделения тоже прибывают. Две маршевые роты, общей численностью около двухсот пятидесяти штыков, други мои походные. Для начала вас устроит?
– Мизерное, но все же пополнение.
– К тому же ночью прибуксируют баржу с двумя зенитками на борту, которая будет играть роль плавучей зенитной батареи прикрытия.
– А заодно, – воспользовался тем, что кто-то отвлек флотского полковника от разговора, – и бортом, на котором мы будем отрабатывать посадку и высадку бойцов.
– Для этого на барже доставят два баркаса. С вами останется также сторожевой катер из знакомой тебе Дунайской флотилии. На море он, правда, чувствует себя не очень уверенно, однако в штабе флота объяснили: чем богаты…
Токарев оказался среднего роста, худощавым, болезненного вида человеком лет сорока пяти, в котором мягкая, почти вкрадчивая медлительность слов каким-то странным образом сочеталась с импульсивной резкостью движений, особенно жестов.
– Вот, товарищ командир полка, – доложил он, еще на ходу спрыгивая с подножки грузовика, битком набитого моряками, – первая колонна из пяти машин. Штаб флота отдает вам и в вашем лице обороняющейся Одессе лучшие из лучших своих кадров.
– Возможно, и лучших, однако название места высадки вслух не произносить, – вполголоса осадил его майор. Предупрежденный о прибытии колонны, он, вместе с Владыкой и начальником полка, ждал ее на территории, почти у изуродованных взрывной волной ворот.
– Согласен, согласен, очевидно, это военная тайна, – ничуть не смутившись, признал свою оплошность батальонный комиссар, – хотя, по-моему, при наборе добровольцев никто особенно и не скрывает, что формируется полк для
– Угомонитесь, комиссар, здесь агитировать уже никого не нужно, особенно меня. Поберегите свое рвение на время высадки десанта.
– Считаете, что оробею? – без какого-либо налета обиды или агрессивности поинтересовался Токарев, вновь демонстрируя умение обезоруживать противника своей пролетарской непосредственностью.
Не зря Гродов сразу определил для себя, что этот новоиспеченный армейский комиссар принадлежит к тому теперь уже почти вымирающему типу комиссаров времен революции и первых лет Гражданской, которые начало любого, пусть даже самого малого, дела превращали в агитационный митинг. Впрочем, судя по тому, что победили все-таки красные, дело свое комиссары знали.
– Считаю, что бой покажет.
– В бою бывать пока что не приходилось, признаю, – произнес военком таким тоном, словно раскаивался в нерасторопности. – Как и большинству бойцов полка – не довелось. В этом смысле для комиссара упрек справедлив.
– При чем здесь упрек, Токарев? Я не упрекаю вас, я вам завидую. А бой – он в любом случае покажет. Причем очень скоро. Кстати, вы тоже времени не теряйте, – обратился к Куренному, увлекшемуся их диалогом. – Людей разместить, по возможности, обмундировать и распределить по батальонам.
– Да как приказано, так и выполним, – оставался тот верным своей манере армейского повиновения.
4
Сегодня северо-западный ветер казался на удивление резким и пронизывающе ледяным. Формируясь над холодными вершинами то ли Альп, то ли Южных, «румынских», Карпат, он яростными порывами пробивался через остывающую после недавнего зноя Буджацкую степь, чтобы угасать где-то в предгорьях Кавказа и в горных долинах Анатолии.
– На дальнем рейде – транспорт «Кубань», товарищ контр-адмирал, – доложил командир эсминца, как только командующий оборонительным районом перешел со сторожевого катера на борт его судна.
– Всего лишь один транспорт?
– Как сообщил радист, за ним следуют транспорты «Ростов» и «Красный Дон». А в сопровождении находятся также два тральщика, два эсминца и шесть сторожевых кораблей. Причем все они до предела загружены живой силой и вооружением.
– Вот теперь все ясно: движется Третий кавказский конвой, – качнул головой контр-адмирал Жуков, уже приближаясь к ходовому мостику. – Идут без потерь?
– Пока что Бог миловал, – символически поплевал через плечо капитан третьего ранга – почти пятидесятилетний, аскетического вида моряк, предпочитавший при любой погоде появляться на палубе в длинном прорезиненном плаще. Эта привычка – никогда не расставаться с плащом, как и прозвище «Монах», досталась ему в наследство от сурового Охотского моря, по которому Пучков долгое время ходил на пограничном сторожевике.
– Пока что… враг миловал, – проворчал контр-адмирал. – Именно враг – вот что обидно. Поскольку вновь никакого прикрытия с воздуха не наблюдается.