Колодец странствий

Дук Павел

— Грядет буря, моя принцесса, — услышала она за спиной спокойный, дорогой её сердцу, голос.

— Я знаю, любимый, — она ответила, не оборачиваясь.

Тяжелый плащ лег ей на плечи. Она закуталась. Он встал рядом. Последний из рода великих воинов Тару обнял любимую женщину. Времена великих сражений прошли, воинская наука канула в лету, положенная на алтарь науки и мира. Четыре дюжины гвардейцев, которых он возглавлял, являлись скорее данью истории. Его предки хорошо послужили Тавааду и он хранил их наследие, собираясь когда-нибудь передать его сыну.

Капитан королевской

гвардии, смотрел на темный горизонт.

— Завтра в путь. Ты готов? — принцесса вновь поежилась.

Где-то там, на горизонте, молнии уже лизали землю, раскалывали вековые деревья, хлестал ливень. Но здесь, в городе, еще совсем тихо. Нарастающий ветер предупреждал о предстоящей пляске стихий.

— Ты можешь остаться, совет не может приказать, — продолжила она с надеждой.

— Я знаю, — ответил Такинав Тару, обнимая ее за плечи. — Но кто, если не я?

— Другие, у тебя их сорок восемь. Выбирай любого, и он с радостью заменит тебя, — не унималась принцесса, хотя точно знала, что ее попытки тщетны.

— Ты же понимаешь, что для меня это дело чести. Я не хочу быть позором для моих предков, — он сказал это в полголоса, почти шепча ей на ухо. — Разве ты не перестанешь меня после этого уважать?

Риулан Тану резко повернулась. Плащ упал с её плеч на перила. Она пристально посмотрела в глаза мужчины.

— Честь война — лозунг, который исчез в темные века. Его больше нет! Сейчас, осталась только любовь. Моя любовь к Тебе! — шептала она.

Он хотел что-то ответить, но она прижала мягкие, пахнущие медом губы к его сухим губам. Он поднял ее на руки и унес с балкона. Дверь с грохотом закрылась. Сильный порыв ветра сорвал плащ с перил и стал поднимать его все выше и выше. Похожий на черную птицу плащ, последнего война Таваада, кружил над городом, как грозное предупреждение надвигающейся бури. Вскоре крупные капли дождя напитали его водой, и он, словно раненый орел камнем рухнул на мостовую.

Этой ночью над Эргхоланом исполняла страшную пляску самая сильная буря за последнюю тысячу лет.

* * *

Утром следующего дня Такинав Тару проснулся рано, солнце еще не взошло. Он нежно поцеловал любимую и тенью покинул её покои. Через двадцать минут он вошел в казарму, где квартировались гвардейцы императора. Его ждали — сорок восемь человек стояли ровным строем. Он медленно прошел мимо них, приветствуя каждого по отдельности, затем, выйдя на середину просторного помещения, начал произносить имена. Названные вышли из строя.

— Вы единственные дети в роду. Я не могу рисковать вашими жизнями и не дам вам этой возможности, — произнес он как можно четче. — Вы остаетесь охранять покой владык. Покинуть казарму.

Когда чеканный шаг стих, и стена в казарму заросла, Такинав Тару повернулся к оставшимся.

— Вы знаете цель нашей миссии. Для многих это будет дорога в один конец. Мне нужны двенадцать добровольцев.

Все сделали шаг вперед.

— Я и не сомневался, — с улыбкой сказал Такинав Тару. — Господа, у меня для вас сюрприз. Мы будем тянуть жребий.

Он подошел к стене и коснулся ее. Из образовавшейся ниши он достал коробочку и шар.

Дыру в шаре, в которую легко могла пройти рука, закрывала перепончатая диафрагма. Капитан повернулся к строю, положил предметы на стол и широко улыбнулся.

— Ну, шустрые мои, кто первый?

По строю пошел легкий ропот.

— Это не честно, это же Сабурай Буракат.

— Точно, его днем-то не поймать, а тут в жребийной банке.

— Он больно кусается, маленький засранец.

— Может лучше тренировочный бой, кто победит тот и пойдет?

Ропот продолжался недолго, из строя вышел молодой гвардеец с длинными волосами, собранными в хвост на затылке. Конец хвоста прятался в пикообразную заколку.

Такинав Тару достал из коробочки шарик и бросил его в жребийную банку. Внутри банки сразу раздался стук маленьких ножек и противный протяжный звук «бзик-бзик».

— Ранду Мизурат, хочешь попробовать?

— Я не буду пробовать, я сделаю!

Молодой человек закатал рукав. Он стоял, сжимая и разжимая кисть. Затем подошел к столу и быстро просунул руку сквозь диафрагму, другой рукой он схватился за шар, удерживая его на столе. Спустя три секунды он вытащил руку. В кулаке что-то шевелилось. Такинав Тару осмотрел руку подчиненного, довольно хмыкнул и забрав у Ранду Мизурата маленького, юркого хищника и снова запустил его в жребийный шар.

— Можешь идти собирать вещи. Время до рассвета проведи с семьей. Завтра я жду тебя здесь.

Молодой гвардеец резко мотнул головой, щелкнул каблуками и покинул казарму.

— Господа гвардейцы, кто следующий? — широко улыбаясь, спросил Такинав Тару.

Жребий продолжился.

* * *

Утром следующего дня на площадке перед казармой стояли двенадцать человек, одетые по-особому.

Много веков в Тавааде царил мир. Холодное оружие единственное, что позволялось носить при себе. Оно служило, скорее, украшением. Мало кто умел с ним обращаться должным образом.

Солнечное утро. Безоблачное небо. Только ветерок, легкий и шаловливый, трепал волосы на головах гвардейцев. Они стояли молча, вытянувшись и расправив плечи, ожидая командира. Такинав Тару никогда не заставлял себя ждать долго. Его тяжелый шаг узнавали издалека. Гвардейцы как по команде набрали в грудь воздуха и застыли.

— Вольно! — разнеслось над площадью. — Я горжусь вами!

— Таваад за нами! — дружно прокричали гвардейцы.

— По машинам!

Гвардейцы схватили походные тубусы и стали разбегаться по площади. На ней, в шахматном порядке, стояли гигантские боевые машины, накрытые защитными чехлами.

— Это же «Загинот», — неслись над площадью удивленные возгласы.

Чехлы спадали, обнажая агрессивные обводы боевых машин.

— Да, на симуляторах они меньше кажутся.

— Смотрите, у командира «Археон».

За ровным строем боевых машин, предназначенных для гвардейцев, на земле лежал, устрашающе топорща во все стороны орудийные стволы, аппарат, в который забрался Такинав Тару. Когда люк за ним закрылся, машина ожила. «Археон» поднялся на ноги. Выше «загинотов» в два раза, грозная машина внушала страх одним видом.