Колодезная пыль
Шрифт:
– А, Юрич! Ты опять здесь? Мы разобрались. Всё порешали. С этим формализмом и бюрократией будет покончено. Ты понял? Мы - не предшественники, мы реально с народом. Ты только брось это дело - гадить у меня под носом, понял? Всё, свободен. Сети тебе включат.
Засим мэр потерял интерес к соседу снизу, снова обратился к рабочим: "Ну! Долго ещё провозитесь? В два часа ко мне в резиденцию привезут ландшафтного дизайнера". Ключик с отвращением выплеснул ржавый чай. Свежий снег испохабили похожие на мочу звёздчатые пятна. Волоча кружку за стальное ухо, он поднялся на веранду, щёлкнул для пробы выключателем. Свет был. Он забрёл в кухоньку Ядвиги Адамовны, врубил заблокированный после аварии котёл. Газ подключили. Он открыл
– Не нравится мне этот Ростислав Владиславович. Что-то в нём есть. Знакомое что-то. Как он сказал? "Ты понял? Свободен!" Тот же гриб, вид снизу. Господи, ну почему наверх попадают одни грибы? Кто он вообще, этот Ростислав Владиславович? А кто был мэром до него? Не знаю. Занятно. Почему-то никогда не интересовался политикой. И теперь не буду. Что, Юрич, сети тебе включили? Пользуйся, только брось гадить у господ политиков под носом, а не то господа отключат тебе свет, воду и газ. Понял? Свободен". Гражданину Ключко Валентину Юрьевичу захотелось что-нибудь сделать. Выругаться или хотя бы швырнуть в стену кружкой, но он сдержался. Вышел на веранду, намереваясь подняться к себе...
– Дз-з...
– звук, будто кто-то всаживал дрель в жестяной лист, сначала не показался Валентину странным. Думал, строители наверху развлекаются. Когда на веранду вышел, понял - нет. Снова кто-то с дребезгом воткнул сверло, пошевелил дрелью, как стоматолог бормашиной, затем извлёк из жестяной раны. "Это у Резиновой Зины". От звука зубы заныли у Ключика. Он отпер стёганую дверь.
– Дз-зы!
– звякнул в прихожей товарища Гольц телефонный аппарат. Звякнул и замолк, абонент не дождался ответа. Смотреть на чёрный обелиск ушедшей эпохи было страшно. "Гальванизированный труп... Чур меня, чур", - ёжась, подумал Ключик и выдохнул пар - квартира Зинаиды Исааковны выстыла, протопить не вредно. Он занялся котлом, поминутно оглядываясь: не оживёт ли опять эбонитовый зомби? Тот притаился, делая вид, что покоится с миром, но когда Валентин Юрьевич собрался на выход, грянул. Выстрелил в спину.
– Ал-ло! Зинаида Исааковна?
– услышал Валентин, сорвав трубку с крюка дрожащей рукой. Издали, как из раструба репродуктора, прозвучал мужской голос.
– Алло?..
– неуверенно сказал в раковину микрофона Ключик.
– Прошу прощения, - с достоинством извинился репродукторный голос.
– Молодой человек, не сочтите за труд, позовите, пожалуйста, к телефону Зинаиду Исааковну Гольц.
Голос - чарующий баритон. Интонации точны, произношение безупречно. Дикция... Если не "от советского Информбюро", так по крайней мере "ТАСС уполномочен заявить". Перед Ключиком замелькали кадры чёрно-белой кинохроники: раструбы на столбах, головы, головы, взволнованные лица людей, "...сегодня в десять часов утра скоропостижно..." Впрочем, это было значительно позже.
– Извините, - собравшись с мыслями, ответил Ключик.
– Я не могу позвать Зинаиду Исааковну.
– Она вышла на прогулку? Тогда передайте ей, пожалуйста...
– Извините, - перебил Ключик.
– Передать тоже не возьмусь.
– Простите великодушно, - с лёгкой тенью упрёка рокотнул дикторский баритон.
– Возможно, я неправильно набрал номер?
– Вы правильно набрали.
– Кто вы?
– с едва заметным беспокойством поинтересовался баритон, проглотив слова вежливости.
– Сосед, - кратко проинформировал Ключик, потом счёл нужным пояснить: - Бывший сосед.
– Сосед? Но ведь Зиночка живёт одна... Я сам обеспечил её... Кх-м... Бывший? Что вы хотите сказать, молодой человек? Я надеюсь, с Зиночкой всё в порядке?
Что-то случилось с дикцией незнакомца - Ключик
– Зинаида Исааковна в добром здравии, - поспешил заверить он.
– Вернее, она выглядела здоровой, когда мы виделись в последний раз... Э-э... Я хотел сказать, что она попросту съехала месяц назад.
– Но это очень странно. Я, знаете ли, звонил ей месяц назад, она ничего не сказал мне о том, что собирается съехать. Вы извините, конечно, но Зина не могла вот так вот попросту съехать, как вы изволили выразиться, даже не поставив меня в известность. У неё есть мой номер, и я...
Ключик слушал треснувший изнутри баритон. В голове вертелась назойливая мешанина из утомлённого патефонного солнца и рваных строк: "...у тебя телефонов моих номера... я ещё не хочу уми..."
– Послушайте, - решился он перебить старика.
– Рези... Зинаида Исааковна не могла вам позвонить, аппарат здесь старый, с диском. Он не работает с новыми телефонными станциями. Зина оставила мне ключ, чтобы я присмотрел... даже не знаю, зачем оставила. Дом шёл под снос.
В трубке вздохнули, помолчали, потом спросили:
– Она не оставила новый номер? Адрес?
Ключик мучился раскаянием. Ни у кого из соседей не спросил нового адреса. Патефонный голос глодал его изнутри, как уксус ест киноплёнку; читал нараспев "...у меня ещё есть адреса, по которым найду..."
– Она не оставила адрес и номер телефона, - ответил Валентин, чувствуя себя отвратительно.
– Не оставила? Это очень странно. Вы говорите, съехала месяц назад, - вслух размышлял дикторский баритон.
– Дом под снос? Чьё это было распоряжение? А вы, молодой человек, почему не съехали, если дом под снос? Как вас зовут?
Незнакомец поразительно быстро восстановил равновесие, голос налился прежней силой, в тоне стали проскальзывать начальственные нотки. У Ключика мелькнула догадка, кем был... Он отогнал безумную мысль, человек этот никак не мог быть шефом Резиновой Зины.
– Ключко, - представился он.
– Валентин Юрьевич.
– Валя?
– удивился голос.
– Сын Юрочки? Зина часто мне о тебе рассказывала. Как же так, Валя? Как же получилось, что ты не взял у неё новый телефон? Она так любила... Один раз в месяц, один звонок...
"Я на лестнице чёрной живу, и в висок ударяет мне вырванный с мясом звонок", - горько били в висок Ключко Валентина Юрьевича рваные строки. Как получилось? Ему захотелось оправдаться, если не перед собою, так хотя бы перед стариком. Стоя в пустой прихожей, стал рассказывать телефонной трубке, как вышло, что Резиновая Зина съехала, не оставив адреса, как получилось, что не снесли назначенный под слом старый дом на несуществующей улице, и как он, Ключко Валентин Юрьевич, очутился на дне колодца. Рассказ вышел длинный. Из-под обитой дермантином двери сочился холод. Трубка оставалась холодной - бесполезно греть, сколько ни дыши в неё и как ни прижимай к уху. Старинный друг товарища Гольц оказался благодарным слушателем, почти не перебивал, однако даже по коротким его замечаниям Ключик понял: этот человек - действительно бывший патрон Зины, небожитель, тот самый партийный босс. Оказалось, и он остался верным Зинаиде Исааковне, хоть и не в полной мере, отчасти. Ежемесячно звонил.
– Почему Резиновая Зина?
– спросил он вдруг.
Ключик понял, что случайно проговорился. Досадуя на себя, пробормотал:
– Не знаю. Так её иногда называли соседки, - и добавил на всякий случай:
– За глаза.
– За глаза, - повторил бывший партийный руководитель, по-стариковски хихикнул, и вдруг стал неспешно, отменно интонируя, читать:
– Купили в магазине Резиновую Зину, Резиновую Зину в корзинке принесли. Она была разиней, Резиновая Зина...
– Это не со зла, её все любили, - попытался вмешаться Ключик, но бывший большой начальник не слушал, читал так, словно хотел, чтобы за ним поспевала стенографистка: