Колокольчики мои. Happy end при конце света (сборник)
Шрифт:
Шуанг обрадовалась, засюсюкала, хотела беднягу схватить. Пришлось уговаривать Шушу разрешить погладить её по спинке.
То проберётся в комнату к Лису и костюм его зальёт красной краской.
А Лис трясётся над своим антиквариатом. Он это барахло или на аукционах покупает, или шьёт на заказ. И всегда всё тёмное.
То молчит целыми днями – ни со мной, ни с Кэт не разговаривает. То разговаривает с кем-то. И никого вокруг уже не видит.
Однажды пришла Тина. Посмотреть на моё житьё-бытьё. Кэт мне дифирамбы поёт. Тина с постным видом кивает. И тут выходит из комнаты Шуанг. В руках детское ведёрко. Встала
– Здесь тёмная вода и здесь тёмная вода.
Наберёт как будто ведро, в угол выльет и опять наливает. На Тину и Кэт – ноль внимания.
– Странная у вас девочка, Кэт. Вы показывали её врачу? Кэт, конечно, сказала, что Шуанг регулярно бывает у врача и что у неё всё в порядке.
Тут она слукавила. Мы ходили к врачу год назад. И у Шуанг странностей было меньше.
– К тому же Ник известный учёный, – лепетала Кэт.
– Ник Барлоу нам хорошо известен, – процедила Тина, – но он не врач.
Теперь Кэт боится и Тину тоже, поэтому я стараюсь, чтобы Тина к нам не приходила. Отмечаюсь у неё сама.
Вот Лиса Шуанг любит. За что, интересно? И не боится. Когда Лис дома, она глаз с него не сводит. С таким обожанием смотрит! Только тот ей слова ласкового не скажет.
Сегодня Тина была на удивление доброй. Может быть, потому, что я прошла медицинский осмотр, и со всеми анализами у меня полный порядок, и сама я абсолютно здорова – здоровее не бывает. Она даже не поругала за то, что случилось в кафе. Посмеялась.
– Ты выросла, дорогая. Странно, что у тебя ещё нет бойфренда. И гёрлфренд тоже отсутствует. По-моему, – она посмотрела на экран компьютера, – ты даже не целовалась. Это такая редкость в нашей Колонии!
Утю-тю-тю! И чего же мы хотим?
С Тиной держи ухо востро.
– Да некогда мне с кем-то встречаться. Ты же знаешь, я работаю. Кэт по дому помогаю. Учиться дальше хочу.
– Ты очень развита для своего возраста. Даже читаешь. Кстати, я тут новые тексты для тебя скачала. Но… – тут Тина изобразила на лице некоторую игривость. – Нужно не забывать, что ты красивая девушка! У тебя должна быть личная жизнь. Ты имеешь на неё полное право.
– Но я ещё не собираюсь выходить замуж!
Тина искренне и громко рассмеялась. Покачала головой, словно удивляясь моей необразованности:
– Что за архаизмы ты употребляешь, Лиза? Всё-таки ты очень несовременная! Потому и трудно тебе найти общий язык со сверстниками. Глупенькая, кто сейчас выходит замуж? За мужчин цепляются такие слабые и неуравновешенные особы, как Кэт. Всё это уже в прошлом… Институт брака здесь упразднён. Сколько из-за него было всяких ненужных дискуссий, волнений, беспорядков там, на Земле! Кто должен сочетаться браком, кто не должен?! Да и там он уже до войны изживал себя. Мы, старое поколение, о нём ещё помним. И ты, к сожалению, но это издержки домашнего воспитания… В твоей прошлой жизни…
Тина замолчала. Ага, хотим перейти к моей семье.
– Что, Тина?
– Да нет, ничего. Не нужно вспоминать то, к чему возврата нет, правда?
Она потрепала меня по щеке.
Возврата
Тина долго мурыжила меня в своём кабинете. Всё вокруг да около ходила, а потом спросила:
– А где твои колечки, дорогая? Покупаешь и не носишь?
Я сделала ну очень огорчённое лицо.
– Тю-тю мои колечки. Представляешь, пошла купаться, положила их в платок и вроде бы в карман засунула. И забыла про них, конечно. А потом хватилась – нет! Всё обыскала. Даже не знаю где посеяла.
– И никто не находил?
– Да я и не заявляла.
– Напрасно. Значит, все твои труды впустую. Работала, работала… Кстати, а куда ты ходишь купаться?
– Только к морю.
– На пятый уровень?
– Это святое. Море для меня – всё.
Море я и вправду люблю. Там всё, как на самом деле: песок, зонтики, вода голубая, волны, даже горизонт обозначен. Солнце пусть ненастоящее, но светит и греет. Места там много. Если из кафе выгонят, то я на море пойду работать. Буду сочинять на компьютере морские пейзажи: лунная ночь на море или шторм… В воду заходить нельзя.
Если на пляж приедут Лис с компанией, то на море обязательно будет шторм.
Получив письмо, я несколько дней была сама не своя от счастья. Я любила всех. Даже Лиса, даже его компанию. Даже вредную Риту (или Сьюзи). Короче, и ту и другую.
Я носилась по залу от столика к столику и расточала улыбки направо и налево. Ничто не могло испортить мне настроение.
Обычно радуюсь, что в нашем кафе не танцуют – желающие танцевать уходят в «Петер» по соседству, а тут пожалела об этом: так хотелось сплясать что-нибудь этакое, «с выходом из-за печки», как бы Марфа сказала.
Конечно, я поплакала пару ночей. Жду, жду письмо, а получу – плачу. Потом начинаю светиться от счастья, что все мои живы.
Через несколько дней беру себя в руки – пора искать возможность отправить весточку: я жива, у меня всё хорошо, я вернусь.
Я ещё не придумала, как это сделать. Но придумаю обязательно!
В кафе пришёл Здоровяк. Спецназовец. Я его сразу разглядела. У нас в основном молодёжь. И всё больше «золотая» или «позолоченная». Ни «цыплята», ни работяги сюда не ходят. Не то чтобы запрещал кто, а как-то исторически так сложилось. Когда я появилась здесь, круг постоянных посетителей уже обозначился. В основном местные, то есть живущие в нашей Колонии, но кое-кто прилетает постоянно из других: из 8-й, 11-й – из так называемых срединных Колоний. В Колониях или учатся, или работают. Чтобы совсем без дела сидели – такого нет. А по вечерам отдыхают. Мест для отдыха много, но разнообразием не отличаются. В каждой Колонии – «море».
Интернета и сетей теперь нет. Нужно как-то общаться непосредственно. Разговаривать. А это для них непривычно. Молчат больше. Даже музыку иногда выключают: не могут решить, какую слушать.
Посетители нашего кафе – молодые и красивые. Богатые, в основном.
Здоровяк эту традицию нарушал, хотя и одет был в костюмчик с иголочки. Годочков ему было далеко за тридцатник, ну и вообще – с такими рожами здесь не ходют. Косметики на лице нет. Это мне даже понравилось. Только наглый до ужаса, сидит, развалившись, и на косые взгляды клиентов – ноль внимания. И, главное, на мой ряд сел. Я виду не подала, что забеспокоилась. Подъехала.