Колумб Земли Колумба
Шрифт:
— Это хорошо, что у нас теперь есть ружье! — радуется Урмас. — Ты стрелять умеешь?
Яан отрицательно качает головой. Но Урмас не вешает носа.
— Кажется, это не сложно, — убежденно говорит Урмас и повторяет. — Хорошо, что у нас теперь есть ружье.
— Что же будет дальше? — беспокоится Яан.
— Я скоро пойду в разведку, тогда увижу, сколько их еще осталось, — отвечает Урмас и быстро добавляет: — Ружье я оставлю тебе, тогда не так страшно. — Подумав секунду, он продолжает: — Тебе надо отдыхать. А я осмотрю другую часть острова тоже. Может быть, наши ребята там. Или, может, остались следы. А если
— Как-нибудь смогу. Вот отдохну…
— Постарайся заснуть, — советует Урмас. — Я пока осмотрю ружье.
Яан кладет подбородок на руки. Голова по-прежнему тяжелая, тело охватывает временами холодная дрожь. Но спать не хочется. Рука побаливает, и он тревожно думает: только бы не загноилась! Не одна эта мысль тревожит его.
Урмас поглощен исследованием карабина. Открыв секрет пользования замком, вынуть из магазина патроны не составляет труда. После этого Урмас осмеливается нажать на спуск. Громко щелкает освободившийся ударник. Затем Урмас снова закладывает патроны в магазин, снова вынимает и снова закладывает.
Вдалеке слышится выстрел. Ребята переглядываются: может, им только показалось? Но следом за выстрелом тарахтит автомат.
С широко раскрытыми глазами и приоткрыв рот, прислушиваются мальчики к перестрелке. И молча думают об одном: бандиты стреляют в их убегающих товарищей.
Урмас отворачивается от Яана и пытается скрыть набегающие слезы. Яан опускает голову на руки.
О чем тут говорить?
— Яан! — немного погодя вдруг хрипло говорит Урмас. — Ты попробуй немножко соснуть, а я все-таки пойду в разведку. Я ненадолго…
Яан ничего не отвечает.
— Ты ведь… не боишься один? Я бы взял и ружье… с собой.
— Но будь осторожен, — отвечает Яан. — Будь очень осторожен! Дай мне слово…
— Я буду осторожен, — отвечает Урмас, не глядя Яану в глаза.
Он берет карабин, деловито, безо всякой рисовки вешает его на плечо и пускается в путь.
Возле бункера, где бандиты держали в заточении пионеров, Урмас поднимает толстый шест, которым подпирали люк, и смело шагает через поляну к кустарнику, скрывающему жилье бандитов. Перед дверью жилого бункера он выдалбливает ямку, втыкает в нее острый конец шеста. Выпущенный из рук шест, падая, упирается в дверь. Урмас проделывает это несколько раз и, убедившись, что все получается точно и быстро и что шест прочно запирает дверь, кладет его возле бункера под молодыми елочками. Найдя укромное место, откуда ему видны и поляна и дверь блиндажа, он прячется.
Медленно идет время. Урмас притаился под кустом. Карабин лежит рядом, ствол его направлен на дверь бункера.
И вдруг поляна наполняется людьми. Мужчинами в военной форме, и… среди них Ааду… Пеэтер… Сальме… Хиллар. Они громко разговаривают.
— Пусти собак по следу, это самое верное!.. — кричит высокий офицер.
Перед глазами Урмаса все расплывается. Он опускает лицо в траву, начинает всхлипывать. Вот таким — лежащим ничком, со вздрагивающими плечами — находят его пионеры.
Партизанский
Впервые за всю историю существования Партизанского острова пылает здесь пионерский костер. Хотя время еще не совсем «пионерское» — солнечный диск не опустился даже за вершины деревьев, — все звено сидит вокруг полыхающей пирамиды. Позади тяжелый и богатый событиями день.
— Тебе повезло, — сказал Яану фельдшер, перевязывая рану. — Пуля прошла сквозь мышцы, только крови ты потерял многовато… Но эту беду мы одолеем.
— Одолеем! — бодро соглашается с фельдшером Яан.
Он лежит у костра, и рядом с ним сидит уже «демобилизованный» Урмас. А Пеэтер знай себе работает челюстями. Пеэтер заявил, что с того момента, как увидел Урмаса и Яана живыми, готов съесть если не целого быка, то уж половину безусловно. Ааду слушает болтовню друзей с улыбкой на лице и мечтательно смотрит на огонь. До чего же хорошо после всего, что было, беспечно сидеть у костра! Хиллара здесь нет, капитан взял его с собой для оформления каких-то дел.
За последние часы упало покрывало тайны со многих таинственных до того событий. Частые отъезды поселкового парикмахера, рьяного фотографа-любителя Хансена, перестали теперь быть загадкой для сотрудников органов госбезопасности, которые с недавнего времени заинтересовались Хансеном. И уже приняла земля простреленное тело бывшего штурмбанфюрера Хуго Миккаля, сына местного кулака, пропавшего без вести в конце войны.
Левша лежит на носилках, сооруженных из веток, и глядит перед собою горячечным взором. Порой взгляд его яснеет, и тогда он хриплым голосом проклинает предавшего его Старика — Хансена, клянется беспощадно отомстить. Но тут же лицо его становится по-собачьи услужливым: торопливо шепчет он все новые и новые места тайников и протягивает молящие руки к тем, от кого он уже давно не вправе ждать милости.
— Я много знаю, я все скажу!.. А меня вылечат, а? Я не хочу умирать, не хочу!.. — В глазах его жадное желание жить.
Ему не отвечают. Смертельно раненному в перестрелке бандиту осталось жить лишь несколько часов.
Еще не прошло и суток с той минуты, когда Яан, желая вызволить из плена своих товарищей, протянул дрожащую руку к ружью спящего Левши. Теперь роли переменились — в бункер посажен связанный Старик — злая болотная гадюка.
Охотясь за Хуссом, Старик и Левша израсходовали почти все захваченные с собой патроны. И когда появились солдаты, у Хансена не нашлось мужества оставить для себя последнюю пулю. Надеясь еще спасти свою жизнь, он решил сдаться и поднял дрожащие руки…
Партизанский остров раскрывает свои секреты. Из замаскированных бункеров и тайников извлечено на свет оружие и боеприпасы и различное добро, похищенное из окружных магазинов. Обнаружено несколько землянок, приспособленных для жилья, и еще одна секретная дорога к поселку, проложенная между кажущимися непроходимыми трясинами… В этот тяжелый день у сотрудников Комитета госбезопасности много срочной работы.
На заходе солнца Левша прокричал свое последнее проклятие. Подавленные смертью, представшей их глазам, пионеры молча идут к штабному бункеру — спать. Они и не догадываются, что в то время, когда они спят спокойным сном людей, заслуживших отдых, на Партизанском острове загорается несколько костров и происходят кое-какие события.