Колумбы неведомых миров
Шрифт:
Оказывается, Петр Михайлович втихомолку изучает меня и записывает свои наблюдения. Я случайно наткнулся на его блокнот, забытый академиком на книжной полке в библиотеке. Блокнот был раскрыт, и я стал читать.
“…Марс остался далеко позади. На экранах астротелевизора быстро уменьшается его огромная вогнутая чаша, на глазах превращаясь в чайное блюдечко. Виктор сидит у штурманского пульта и сосредоточенно смотрит на акцелерограф. Штурман нравится мне все больше и больше. Выбор спутника по величайшему из путешествий был правильным.
– Смотрите, как нарастает ускорение!
– воскликнул Виктор.
– В каждую последующую секунду мы увеличиваем
Видно было, что он восхищен высокими качествами гравитонного корабля, хотя и не являлся новичком в межзвездных путешествиях.
– Стократная перегрузка, - заметил я.
– Сейчас каждый из нас весит семь-восемь тонн!
Виктор с уважением потрогал кнопки своего антигравитационного костюма. А костюм стоил уважения: он легко нейтрализовывал действия ускорения, при котором собственный вес давно раздавил бы нас. Пятнадцать лет разрабатывал и совершенствовал его конструкцию Институт антитяготения…
– Как они работают?
– спросил Виктор, показывая на выпуклый оранжевый диск гравитонного излучателя.
Мне нравилась его, любознательность, и я постарался как можно проще объяснить ему принципы действия аппаратов, построенных на основе сложнейших теорий новейшей физики.
– Что такое антигравитационный костюм? Это как бы волшебный экран, прикрывающий нас от действия силы тяжести. Однако чудес тут нет: костюм представляет собой обычный аппарат, основанный на законах электрогравики. В обыкновенной космический скафандр вмонтированы гравитонные излучатели. Внутри излучателей помещены атомные батареи со сверхпроводящим контуром, которые создают вокруг костюма электромагнитное поле громадной напряженности. Излучатели преобразуют энергию электричества в энергию противотяготения и нейтрализуют перегрузку, возникающую при ускорении.
– Это замечательно!
– снова воскликнул штурман.
– В этих костюмах можно лететь с любым ускорением! Как практик-звездоплаватель, я хорошо знаю, какое значение имеет ускорение. Чем больше оно, тем меньше требуется энергии для достижения одной и той же скорости астролета… Однажды звездолет Африканского, космоцентра, посланный в далекую разведку, попал в поле тяготения звезды Койпера, притяжение которой в четыре миллиона раз сильнее, чем земное! В борьбе с ее притяжением астролет израсходовал все аварийные запасы энергии для разгона корабля на обратном пути к Солнечной системе. Оставшейся энергии астронавтам едва хватило для разгона до скорости в девяносто пять тысяч километров в секунду, так как их противоперегрузочные кресла не позволяли развивать ускорение, большее, чем шесть “жи”.
Виктор помолчал и тихо докончил:
– …Они летели к Солнцу ровно тысячу лет и не дожили до конца пути. У них ведь не было и анабиозных ванн, подобных нашим. Вот если бы они могли набирать скорость таким же темпом, как мы, - тогда они были бы спасены.
Я часто наблюдал за работой штурмана, невольно любуясь его смелым лицом, высокой сильной фигурой, поразительной быстротой движений. Вот и сейчас глаза Виктора вдохновенно светятся: вероятно, многоголосая песнь астронавигационных приборов является для него открытой книгой. Внезапно он насторожился: радиолокатор-робот издал тревожный резкий звук, так как звездолету угрожало столкновение с крупным метеором. Радиоимпульс, отразившийся от метеора, был воспринят роботом, который мгновенно рассчитал прицел и включил носовую лучистую пушку. Пушка “выстрелила” в метеор, перпендикулярно его орбите, мощным пучком электрически заряженных молекул. Сила реакции этих молекул немного отклонила “Уранию”, немного - метеор, и их траектории разошлись.
К исходу первых
Вдруг вспыхнул экран астротелевизора, и на нем проступило суровое лицо неизвестного мне человека. Он долго всматривался в моего штурмана, потом его губы раздвинулись в скупой улыбке,
– Это Глыбов, - обернувшись, пояснил Виктор.
– Начальник космодрома межзвездных ракет на Плутоне, гроза всех нарушителей режима космических полетов.
В голосе штурмана звучало уважение к прославленному деятелю Космоса.
Глыбов поднял над головой руки в крепком рукопожатии, и мы услышали его взволнованный голос:
– Счастливого плавания, братья! Вас приветствуют все астронавты Системы! Научных побед и благополучного возвращения!…
…“Урания” все дальше уходила в межзвездные просторы, В рубке царил полумрак, прорезаемый вспышками индикаторных лампочек да миганием звезд на боковых экранах. Виктор положительно не дает мне покоя. В этом человеке заключен неисчерпаемый запас зоркой наблюдательности, предприимчивости и энергии, бьющей через край. Я подумал: “Таким, очевидно, и должен быть профессионал-звездоплаватель, видевший то, что недоступно большинству землян: неведомые планетные системы, жизнь, непохожую на земные формы, необычные состояния вещества и переходы энергии, удивительные цветные солнца и звездные катастрофы… Пусть он не теоретик-ученый, но его разум, поднявшийся над ограниченными земными представлениями, жадно вбирает бесконечную мудрость Вселенной”. Я убедился, что он достаточно эрудирован в основных отраслях знания, и это понятно: длительные сроки межзвездных перелетов заставляли астронавтов превращать свои корабли в своеобразные летающие университеты, где учились все, чтобы не сойти с ума от томительного однообразия межзвездного полета.
Вот и сейчас Виктор ходит за мной по пятам, мешая проанализировать показания приборов, регистрирующих параметры гравитонного распада.
– Скорость достигла ста пяти тысяч километров в секунду, - вкрадчиво говорит он за моей спиной.
– Через тридцать с половиной часов достигнем порога скорости света…
Мне понятна его наивная попытка привлечь внимание.
– Очень может быть, - спокойно отвечаю я и хочу скрыться от него в сектор УЗМК.
– Подождите, Петр Михайлович.
– Астронавт осторожно берет меня за плечо железными пальцами.
– Я давно хотел спросить вас о разных вещах, да вы все заняты…
– Хорошо, - сдался я.
– Я до сих пор восхищаюсь гравитонной ракетой, - продолжал Виктор.
– Это, как в сказке.
– Что ж тут сказочного?
– Почти все… Хотя бы возможность достижения суперсветовой скорости…
– Конечно, это необычно… Вообще говоря, я сам до конца не уверен, возможно ли будет победить скорость света. По теории - как будто да. Но пока нет экспериментальных подтверждений - ученый должен сомневаться.
– Ну хорошо. Я опять возвращаюсь к старому разговору… Помните… в Академии тяготения? Допустим, мы превысили скорость света. Что произойдет с массой корабля, с пространством и временем?… Ведь Эйнштейн строго доказал, что при скорости света масса бесконечно возрастает, пространство сжимается до нуля, а время останавливается. Неужели время потечет вспять?