Колян. Дилогия
Шрифт:
Утром он быстро собрался, уничтожил следы своего пребывания на поляне — собрал мусор, снял брезент с избушки, закопал следы костровища. Закончив, тронулся в обратный путь.
Обратная дорога прошла без приключений, за исключением того, что опять пришлось вылезать из ложбины с помощью лебедки. Через короткое время он уже был у опушки леса и машина, разбрасывая ошметки грязи, понеслась к трассе.
«После обеда, даст бог, буду в Нееловке — договорюсь с хозяевами, а раз день будничный, можно будет сразу оформить сделку».
Глава 6, в которой Колян обретает дом
Дорога к Нееловке обошлась
Нееловка показалась неожиданно. Она находилась в ложбине, на берегу ручья, гордо именуемого рекой Смородиной. Может, Смородина когда-то и была рекой, но теперь от нее осталось лишь русло, по дну которого тихо струилась прозрачная осенняя вода. Вокруг ручейка чернели огороды, уже убранные к зиме, с кучками картофельной ботвы, разбросанной по всей площади.
Дорога шла через дамбу, уложенную поверх большой труб, за дамбой был подъем и там уже начиналась Нееловка. Жизнь в ней, как сразу заметил Коля, протекала неспешно по сравнению с городом. Те редкие нееловцы, которые ему встретились по дороге, передвигались так неспешно и плавно, что казалось — они шагают, преодолевая давление морской воды, как в старом фильме по Жюлю Верну. Время в Нееловке будто замерло. А куда спешить? Как и в большинстве деревень, молодежь уехала искать лучшей доли в Город, старики же, которые доживали тут свои дни, жили от пенсии к пенсии, по мере сил держа хозяйство. Впрочем, и старики уже не особо хозяйствовали — не было ни сил, ни желания. Молодые люди, которые по разным причинам застряли в этом захолустье, быстро спились и болтались по деревне, вымогая у своих дедов деньги и вынюхивая, где найти выпивку. Нееловка ничем не отличалась от сотен тысяч других таких же деревень России, убитых прогрессом и правительством, которому было дело только до себя и до банков. Банки время от времени «горели» и их надо было спасать, подпитывая деньгами, свежевыжатыми из народа.
Редкие прохожие оглядывались на незнакомую машину, да еще и оборудованную, как внедорожник, и долго провожали ее взглядом — хоть какое-то развлечение в этой скуке и безвременье.
У первой попавшейся старушки Колян спросил, где найти Федорковых (так звали тех, кто продавал дом). Она охотно объяснила дорогу, с интересом осведомившись, куда едет незнакомец. Узнав, довольно закивала головой и подтвердила, что дом продается и что он в хорошем состоянии — все знают!
Проехав еще немного, Коля остановился у большого деревянного дома под железной крышей, украшенного резными наличниками в белой и голубой краске, с палисадником, в котором стояли три большие белые березы, наклонившие тонкие гибкие ветки к земле. Эти березы и стали главным ориентиром, который подсказала Коле встреченная бабулька.
Постучал в окошко. Занавеска колыхнулась, потом в тесовых воротах открылась калитка и вышла опрятная, чистенькая старушка в меховой душегрейке на плечах.
Коля сказал, что он приехал по объявлению, которое увидел в газете, и хотел бы посмотреть дом, если он, конечно, продается… Старушка засуетилась и пригласила нежданного гостя в дом.
Колян вошел в калитку и увидел просторный двор, в который можно было загнать не только легковую, но и пару грузовых машин. Сами ворота были мощными, из старого тесового леса, над ними — по всем канонам русского деревянного зодчества — нависал двускатный
В глубине двора стояла баня и большой сарай. За ними виднелся ухоженный огород с садом. Живности никакой не было — видимо, хозяева уже собирались покинуть дом и всю ее съели или распродали. Дом покоился на мощных лиственничных бревнах и был в отличном состоянии, только от времени чуть–чуть просел в землю из-за тяжелого мощного сруба. Дому было не меньше ста лет. Но скорее всего — гораздо больше.
Через высокое крыльцо Колян и хозяйка прошли на веранду, которая длинной застекленной галереей тянулась вдоль дома. Там пахло луком и полынью, а в горшочках на подоконнике стояла герань и какие-то незнакомые Коле цветы. Старые половицы почти не скрипели под весом Коляна, и ему подумалось — умели же строить на века, износу нет, а сейчас построят — уже через год балконы отваливаются и трещины по стенам идут.
Коляну вспомнилось, как он читал об архитекторе Лагутенко, который на государственный конкурс представил проект дома с микрокухней. В ней едва ли можно было стоять, как в пенале, а от всего мира ее отделяли тонюсенькие блочные стены. Каждая квартира проекта имела совмещенный санузел и крохотные комнаты — построить это чудо техники стоило недорого, и потому его проект прошел на–ура. Проклятый не одним поколением россиян, Лагутенко огреб огромные премиальные, а теперь в этих холодных, разваливающихся домах живут и мучаются люди, пишут петиции с требованием переселить их из тесных бараков, грозящих каждую минуту развалиться.
Старушка тараторила, расписывая достоинства дома, но Колян и без этого видел, что дом добротный, с газом, водопроводом. Только слива в нем не было — помои выносили на улицу. Комнаты были большими и крепкими, а на кухне стояла русская печь, которую хозяева на всякий случай не стали ломать — мало ли что, вдруг отключат газ.
Немудреная мебель — кровати с блестящими шишечками, коврики, посуда с выщербленными краешками… В общем, обычный деревенский дом.
Навстречу гостю вышел крепкий седой мужик далеко за семьдесят. Он поздоровался с Коляном, железным пожатием сжав руку.
Старики рассказали, что дети и внуки зовут их жить в Город, да и им самим хочется с правнуками повозиться, что сил содержать дом уже никаких нет. В общем — они решили уехать. А продать дом (это уже выдала хозяйка, за что на нее сердито зыркнул дед) никак не могут — «от Города далеко, не всяк сюда поедет, дачники так далеко не ездят… Работы тут нет и не будет… В общем, смотри сам, сынок».
Колян спросил о цене, они, помявшись, сказали, прикинул — получилось около четырех тысяч баксов. Коля не стал торговаться, только спросил, что из обстановки они оставят?
Хозяева перевели дух, видно, сумма им казалась запредельной, и торопливо заверили, что оставляют все, что он видит, так как сын сказал, что в городе ему этого ничего не надо и чтобы они все выбросили… Выбрасывать рука не поднимается, так что вдруг новому хозяину пригодится.
Коля спросил, можно ли ему рассчитаться в долларах. Достал пачку, отсчитал четыре тысячи. Старики долго разглядывали невиданные зеленые бумажки, смотрели их на свет, даже нюхали, недоверчиво спрашивая — а точно настоящие? Он заверил их в подлинности «зеленых», объяснил, как смотреть и где смотреть водяные знаки на купюрах, определяя их подлинность. Председатель жил недалеко, и старушка побежала за ним, чтобы заверить сделку.