Колян. Дилогия
Шрифт:
Он тряхнул головой и резко встал в ночной темноте, выбравшись из-под брезентового навеса над станковым пулемётом: «Пройтись, что ли, проверить посты». Тучи ещё не затянули чёрное, бархатное небо. Нарождающаяся луна светила тусклым, узким месяцем. Над головой яркими бриллиантами сияли тропические звёзды. Он посмотрел в небо и вдохнул воздух, напоенный ароматом ночных цветов и примятой травы, потянулся и подумал:
«В детстве я мечтал — вот бы высадились инопланетяне и забрали меня далеко, к своей звезде. Я бы там был представителем Земли, вернулся бы домой такой важный, умный, на космическом корабле, и повёл бы землян к светлому будущему. Только бы уйти из этого заплёванного двора, с вытоптанной детской площадкой, усыпанной окурками и заплёванной зелёными соплями, от стен панельной пятиэтажки, промерзающей зимой до
Не забрал Коляна космический корабль. А вот корабль под названием УИТУ чуть не получил своего очередного клиента, если бы не участковый Михал Саныч, который будучи старым тёртым–перетёртым кадром, почему-то не дал его в обиду и, прикрыв грешки, срочно засунул его в армию.
— Будешь хотя бы накормлен, одет и обут, дурак! А тут тебе конец — или подрежут, или сядешь надолго!
Его стараниями Николай и выжил, можно сказать.
«Честь тебе и хвала, старый «Анискин»«… Везде есть люди и падлы», — думал он, оглядывая окрестности базы. Николай развязал завязки своего комбеза и весело зажурчал струёй, подойдя вплотную к колючке, свитой спиралью Бруно. Внезапно его привыкший к темноте глаз заметил какое-то шевеление у опушки леса. Вроде какое-то чёрное пятно шевельнулось. Он завязал шнурок и быстро приложил к глазам бинокль, болтавшийся у него на груди. В который раз он подосадовал, что батарей для приборов ночного видения и биноклей уже нет — испорчены, разряжены, как и заряжаемые аккумуляторы.
В бинокль не было видно подробностей, но ясно было, что какие-то скопления тёмных пятен передвигаются вдоль периметра базы. Он побежал к своей огневой точке как можно тише, не подавая сигнала голосом, только расталкивая попавшихся по дороге бойцов.
«Мало, очень мало народа, — в который раз подумал он. — Хрен знает, как продержимся. Одна надежда на хитрость». И хитрость сработала — жахнул взрыв при подходе к минному полю, вспыхнули, загоревшись от взрывчатки, брёвна, доски, полыхнул деревянный мусор, занялись стволы деревьев, автомобильные покрышки, наваленные днём казаками в определённых местах так, чтобы при возгорании освещать как можно больше пространства и щедро политые соляркой. В глубине этих сооружений стояли ёмкости с бензином. Тут уж было не до экономии драгоценного топлива.
Наблюдатели на вышках ожили и длинными очередями специально подготовленных лент с зажигательными патронами подожгли остальные кучи. Они были пристреляны ещё днём, когда готовился сюрприз. При подходе к базе везде были расставлены растяжки с гранатами, в которые нельзя было не вляпаться в темноте. Вот противник и вляпался. Николай закричал:
— Быстро с вышеееек! Уходииитее!
Часовые, не дожидаясь особого приглашения, горохом ссыпались вниз. И тут же в вышки врезались снаряды РПГ, снеся их начисто, только обломки полетели. Защитники арсенала заняли места у пулемётов и гранатомётов, заранее пристрелянных днём по секторам, и открыли ураганный огонь. Тяжёлые пулемёты калибра 12.7 в бою — страшное оружие, которое пробивает кирпичные стены и броню. Тяжёлые пули сносили не только нападавших, но и просто косили лес в зоне прямой видимости, как косой, только щепки летели. В свете костров казалось, что на лес напала какая-то страшная чума, которая съедала его на глазах, превращая деревья в труху. Параллельно ударили автоматические гранатомёты АГС-30 — эта штука дико подпрыгивала на месте и выпускала тучи разрывающихся на земле снарядов, идущих под такой траекторией, что укрыться невозможно ни за каким бревном или пригорком. Николай так разместил точки, что не было ни одной непростреливаемой зоны, притом он старался не бить по минному полю — зачем портить свою защиту, укреплённую растяжками гранат, замаскированными в траве.
Через 15 минут боя нападавшие были практически полностью уничтожены. Те из них, кто уцелел, сбежали под
В ушах звенело, их как заложило ватой. Николай не сразу услышал рокот и лязг, а услышав, не поверил своим ушам — танк! Они танк пригнали! Пока группа нападала на периметр, под завесой взрывов они пригнали сюда настоящий боевой танк, который сразу дал о себе знал — выстрел из танковой пушки снёс одну из огневых точек Николая вместе с двумя бойцами из пулемётного расчёта. Второй проделал дыру в колючке, и танк пошёл прямо по минному полю, впереди выставив приспособление для разминирования — что-то вроде огромного тяжёлого культиватора, катящегося по земле и взрывающего все мины, по которым проехал. Следом за ним бежали нападающие.
«Ну вот нам и конец!» — подумал Колян и бегом кинулся к заранее подготовленному месту. Там, в заранее выкопанной ячейке, лежали пять заряженных и подготовленных к стрельбе гранатометов — только снять предохранитель, взвести курок, направить трубу в сторону цели и нажать курок. На курсах бойцов строго–настрого запрещалось переносить заряженные гранатомёты, их надо было разряжать, а перед боем проводить всю процедуру снова.
Война в Афганистане быстро отучила от такой роскоши, как неготовность к бою и по настоянию офицеров солдаты всегда были готовы сразу применить своё единственное противотанковое оружие. Николай заранее зарядил в гранатомёты тандемные бронебойные гранаты ПГ-7ВР, чему был несравненно рад. Он, конечно, не собирался воевать с бронетехникой, хотя и допускал возможность того, что нападающие применят, как он некогда, тяжёлую технику вроде бульдозера. И слава Богу, что он случайно, в общем-то, угадал развитие ситуации. Впрочем — случайно ли? Он, Атаман, должен был предусмотреть всё, даже невозможное. Ну откуда, откуда эти черти выкопали танк Т-62, похожий на огромного плоского жука, плюющегося ядом?!
Огневые точки Николая перенесли весь огонь на танк и наступающую за ним пехоту. Следом за танком двигался БТР противника, огрызающийся очередями из вращающейся башенки. Его грёбаная 30–ти миллиметровая пушка палила непрерывно по позициям казаков, снеся ещё одну пулемётную точку. Наконец БТР встал, подбитый попаданиями тяжёлых пулемётов и гранатомётов, но не перестал поливать казаков очередями. Колян положил на плечо трубу гранатомёта РПГ-7, щёлкнул предохранителем, и труба, выпустив назад огромный язык пламени отправила длинную гранату в БТР.
Бах! БТР замолк и зачадил, выпуская тёмные языки пламени в клубах жирной копоти. Танк стал разворачивать пушку в сторону Николая. Следующая граната ушла в танк и разорвалась у него в катках. Стальная гусеница, как огромное членистоногое, сползла с разбитых катков.
«Эх, жаль что это не наша коробочка!» — мимоходом подумал Колян. Он схватил второй гранатомёт и направил его в борт машине, под урез поворачивающейся башни. Чёрное дуло танка было бездонным, как колодец. Тёмное, оно обещало вечный покой и отдых.
БАХХХ! Два выстрела слились в один и тугая волна воздуха подбросила Коляна, свила его жгутом и швырнула в воздух. Говорят, что когда приходит Смерть, человек вспоминает всю свою жизнь. Она проходит перед глазами, как огромная, многосерийная картина… Брехня. Всё, что успел Колян перед взрывом подумать, это: «Успел?! Ну всё, капец!», и бархатная прохладная тьма накрыла его щадящим покрывалом.
Глава 18. Колян оказывается между жизнью и смертью
Закон № 222
Личному охраннику Атамана запрещено иметь семью и детей вплоть до окончания его службы в охране.
Запах. Запах пищи был дразнящим и желудок запротестовал, издав урчание. Колян попытался открыть глаза. С трудом, не сразу, ему это удалось. Перед глазами мелькали радужные пятна, он не мог разглядеть ничего. Попытался шевельнуться. Руки, как огромные неподъёмные гири не слушались его.
«Что это со мной? — подумал он в панике. — Я парализован? Где я?»