Колыбель твоих оков
Шрифт:
— В чем ты хотела убедиться, а? — не дает он мне закончить. Он опять отходит от меня и разводит руки в стороны. — И да, ты права, шкаф оказался включен, посуда обуглилась, но все обошлось.
— Тогда хорошо, — я пытаюсь обхватить себя руками, чтобы хоть как-то защититься от надвигающейся на меня фигуры.
— Хорошо? Ты сейчас серьезно? Ничего не хорошо. Скажи спасибо, что больше никто не пострадал. И да, я скрыл от полиции факт твоей причастности. Ты хоть понимаешь, какое наказание грозило бы тебе за нанесение ущерба лаборатории вследствие халатного отношения к работе
Я еще никогда не видела его в такой ярости. На секунду мне кажется, что он вот-вот вцепится в меня и задушит. В мгновение я вскрикиваю и отпрыгиваю от него в сторону. Его реакция не заставляет себя долго ждать.
— Ну, наконец, хоть какой-то инстинкт самосохранения в тебе все же присутствует.
— Это не я, Эммануэль. То есть я не уверена, что это именно я не выключила шкаф, — мои руки сложены в молитвенном жесте, словно я хочу сказать ему: «Поверь мне», — а точнее, я даже не помню, чтобы вообще включала его.
Я совсем запуталась в собственных показаниях. Правда в том, что я не совсем помню, что конкретно произошло со мной в той задымленной лаборатории. На мгновение я увидела силуэт человека. Мог ли он мне привидеться? Посчитает ли Эммануэль, что я совсем выжила из ума, если я расскажу ему об этом?
— Эммануэль я только для моих коллег, — его невозмутимый голос возвращает меня в реальность, — а для тебя я профессор Лорэн. И ты здесь больше не работаешь. Даю тебе неделю, чтобы окончательно собрать свои вещи. Через неделю твой доступ на кафедру будет аннулирован. И чтобы я тебя даже не видел рядом со своей лабораторией.
Я отказываюсь верить в то, что слышу.
— Я… я прошу вас, выслушайте меня. Это все лишь недоразумение. Я ничего не сделала.
— Да, именно так. Ты ничего не сделала, чтобы помочь себе. Вместо этого ты ждешь, что кто-то возьмет на себя ответственность за твои действия. Так вот, моя дорогая, такого не бывает, вот тебе наука на будущее. Я не подаю иск только потому, что, насколько я знаю, это твой первый промах. Скажи мне за это спасибо и проваливай.
Только сейчас я осознаю, что все это время по моему лицу текут слезы. Как может один и тот же человек в один момент столь искренне беспокоиться за меня, а через минуту уже быть настолько холодным и безразличным? Я делаю вдох, и у меня вырывается всхлип. Глаза Эммануэля поднимаются на меня, и я вижу, что он хочет что-то сказать. Но я уже настолько сыта всем этим издевательством, что уже просто не выдерживаю. На трясущихся ногах я выбегаю из кабинета Эммануэля в надежде, что никогда в жизни его больше не увижу.
Глава 14. Беглец
Я даже не знала, что могу плакать так долго. С мокрым от слез лицом я открываю дверь Бетан. В ее руках бутылка красного вина, не знаю, зачем она ее принесла, но догадываюсь, что это новый вид обезболивающего для меня. Я вдруг осознаю, как мне не хватает наших обычных беззаботных еженедельных встреч в нашем любимом кафе «Клеопатра». Оказывается, я тогда была счастлива, а все мои проблемы были просто течением жизни. И за какой-то без малого месяц все в
— Ничего себе, у тебя видок, — присвистывает Бетан, заходя в мою студию. — Все действительно так плохо?
Я позвала Бетан приехать ко мне с ночевкой, потому что была в отчаянии. Я сотрясаюсь от рыданий, и она обнимает меня своими теплыми руками. Я уверена, что со стороны мы кажемся весьма потешной парочкой: она такая высокая и статная, а я такая маленькая.
— Хуже не бывает, — хлюпаю носом я.
— Я абсолютно уверена, что здесь замешан Лорэн, — заявляет Бетан, пока ищет на моей кухне бокалы для вина. — Где бокалы, которые я тебе дарила? Ах, вот они! — она берет два бокала на высокой ножке и штопор.
— Он меня уволил.
— Да ты что?! Серьезно? — искренне удивляется она. — Это неожиданно.
Эти слова многого стоят, потому что удивить Бетан — задача не из легких.
— Ты что, уже с ним переспала? Когда ты успела? — она откупоривает вино и разливает его по бокалам.
— Бетан, ты с ума сошла? — я даже плакать перестаю от возмущения.
— Ой, да ладно тебе. Знаешь, так даже лучше. Считай, что тебя сама судьба бережет. Так выпьем же за удачу!
— Бетан, он меня уволил за халатное отношение к работе. Он считает, что это я виновата в том задымлении у него в лаборатории.
— А ты действительно виновата?
— Я не уверена, — я какое-то время молчу, припоминая. — Я не помню, выключала, да и включала ли вообще этот чертов сушильный шкаф. По правде говоря, у меня до сих пор такая каша в голове. Иногда мне кажется, что я забыла что-то важное, и это что-то совсем на поверхности, но я не могу вспомнить, что именно.
— Ты ударилась головой, неудивительно, что у тебя такая путаница в голове.
— Ты даже представить не можешь, каким тоном он со мной разговаривал!
— Почему не могу? Еще как могу. И куда же его чертовое обаяние подевалось на этот раз?
— Ты не понимаешь… он выглядел таким… таким разочарованным, — наконец произношу я.
— Ну еще бы, крошка. Он, видимо, считает, что ты чуть не спалила его бесценную лабораторию, — она театрально размахивает передо мной бокалом с вином. — Его даже можно немного понять. Выпей, станет легче.
— Ты же знаешь, мне нельзя пить, — я все же беру бокал.
— У тебя сегодня есть все основания нарушить правила, — подмигивает мне Бетан и с преувеличенной серьезностью дегустирует вино.
Я проглатываю ароматный напиток, и он приятно обволакивает мое горло. И именно в этот момент что-то во мне надламывается, и я решаю, что пришло время рассказать все, что накопилось на моем сердце с тех пор, как я начала работать у Лорэна.
Я рассказываю Бетан все как есть: как Эммануэль настаивал, чтобы подвезти меня домой, как дал номер своего телефона и предложил звонить, как только понадобится любая помощь. Я не забываю упомянуть даже о том, как пристально он на меня смотрел и насколько недвусмысленно проявлял заботу, а еще о том, что мне начислили на счет больше денег, чем положено постдокторанту.