Колыбельная виски
Шрифт:
— Колу.
— Ладно. — Мэг закатывает глаза и снова поворачивается к бармену. — Фаербол и кока-колу.
Пока ждем напитки, парень рядом со мной присвистывает, пытаясь привлечь мое внимание. Я игнорирую его, и, назвав меня сукой, он уходит, чтобы приударить за другой девушкой. Какую бы фразу он ей ни бросил, она, должно быть, сработала, потому что девушка улыбнулась, игриво накручивая кончик волос на палец. Думаю, некоторые девушки ведутся на дешевый флирт, и большинство парней ведутся на таких девушек…
— Мммм. — Тихий голос льется через динамик, прекрасно смешиваясь
— Черт, — говорит Мэг рядом со мной. Когда я открываю глаза, она протягивает мне стакан. — А этот парень умеет петь.
— Да уж. — Беру предложенный стакан, пока Мэг протягивает бармену свою карту. — Звучит потрясающе.
— Его голос звучит, как секс, — не то чтобы ты понимаешь, о чем я говорю, — Мэг смеется, но я не смеюсь в ответ. — Да ладно тебе, Ханна. — Она легонько толкает меня. — Я просто прикалываюсь над тем, что ты хранишь себя, или что ты там делаешь со своей бедной вагиной.
Моей бедной вагиной? Какой-то случайный парень рядом с ней хихикает, покачиваясь на стуле. Я пристально смотрю на подругу.
— Просто я разборчивая.
Она фыркает и смеется.
— Ну, можно и так сказать.
Мэг, хоть убей, не может понять, почему я ни с кем не сплю.
— Все в порядке, ведь твой отец-проповедник. — Она кивает в сторону двери, которая ведет в комнату, где играет группа.
Я только качаю головой. Я храню себя не из-за морального конфликта. Я чуть было не переспала с Максом Саммерсом, когда мне было шестнадцать, и он сказал, что любит меня. Я имею в виду, что это то, что вы делаете, верно? Отдаете свою девственность тому, кого любишь, тому, кто для тебя что-то значит? Ну, он мог что-то значить для меня, но я абсолютно ничего не значила для него. Пока мы встречались, он трахал каждую девушку, до которой мог дотянуться, и пытался использовать мою нерешительность, чтобы переспать с ним в качестве оправдания. Но я никогда не была настолько глупа, даже в шестнадцать лет. Вот тогда-то я и решила, что мальчики того не стоят. Я продолжила учиться, играла на пианино и в софтбол, а потом, в какой-то момент, это стало моим принципом. Это, и то, что я боюсь разочарования, душевной боли, которая, я уверена, последует, когда все неизбежно закончится.
— Давай посмотрим, такое ли у него красивое лицо, как голос, — говорит Мэг и, схватив меня за руку, тащит в комнату.
Сцена представляет собой не более чем небольшую платформу, построенную из старых ящиков из-под содовой, так что если вы не были в передней части комнаты, вы не могли видеть ничего, кроме макушки человека. Мы протискиваемся сквозь толпу. Жар от плотно утрамбованных тел вызывает у меня клаустрофобию. Мужчина передо мной пьяно покачивается, и я кладу ладони ему на спину, чтобы он не упал на меня сверху. Его друг поднимает кружку с пивом в воздух.
— Ю-ххху, — выкрикивает он невнятно. — Спой «Милый дом, Алабама»!
Я закатываю глаза. Все знали, что они приберегли эту песню напоследок. Когда
— О, черт возьми, нет!
Мой взгляд останавливается на сцене — точнее, на парне в обтягивающем черной футболке и армейских ботинках. Ловлю себя на том, что слегка прикусываю губу. В этом парне что-то есть. Может быть, дело в рваных джинсах, рукаве с разноцветными татуировками, покрывавшими его руку. Может быть, это уверенность, которая, кажется, исходит от него волнами. Как бы то ни было, оно делает его достаточно крутым, чтобы захотеть это красивое лицо, и достаточно милым, чтобы вы поверили всей его лжи.
Парень смеется в микрофон, отчего на щеках появляются ямочки, и проводит рукой по своим густым, темным волосам.
— О, вы все еще недостаточно пьяны для этой песни.
— Вау, — бормочу я.
— Ни за что, — выдыхает Мэг. — Черт возьми, нет.
— Почему? — спрашиваю я все еще глядя на парня. Даже отсюда я не могла не заметить, какие у него голубые глаза.
— Это Ной Грейсон, и он сплошные неприятности. Огромные неприятности. — Она толкает меня локтем. — Я вижу, как ты смотришь на него, и позволь мне сказать тебе, Ханна, что это не тот парень, с которым ты захочешь познакомиться. Поверь мне.
Рокфорд — маленький городок, где все друг друга знают, но я не знаю, кто он такой, поэтому мне хочется узнать, откуда Мэг его знает.
Поворачиваюсь к ней с обвиняющим взглядом.
— Откуда ты его знаешь?
— Я познакомилась с ним около месяца назад, как раз перед тем, как ты вернулась. В момент слабости я позвонила Тревору и...
Я выгибаю бровь.
— Ты спала с Тревором? Опять? — Я не могу ее понять. Она плакала два месяца подряд, когда он бросил ее, так почему она продолжает наступать на одни и те же грабли, выше моего понимания.
Фыркнув, подруга закатывает глаза.
— Не суди меня, и дело не в Треворе…
— Он идиот.
— Знаю, но он... — На ее губах заиграла улыбка, а щеки вспыхнули. Мэг была влюблена в него, хотя и отказывалась признавать это. И должна сказать, что иногда единственный способ примириться с вещами — это отрицать истину. — В любом случае, — говорит она, — они друзья, и уверяю тебя, что Ной Грейсон тот еще кобель. Приятно смотреть, глупо связываться.
— Как Тревор...
— Да, — она снова раздраженно закатывает глаза, — как Тревор.
Снова смотрю на сцену, наблюдая, как кольцо на его большом пальце блестит на свету.
— Он возможно один из самых милых парней на свете.
— Клянусь тебе, что это не так, но поступай, как знаешь. Просто помни, что он парень-шлюха. Еще один Макс Саммерс... — напевает Мэг у моего уха.
Этого должно было быть достаточно, чтобы я перестала смотреть на него, чтобы взволнованный узел в животе превратился в узел отвращения. Но это не так.
Улыбаясь, Ной смотрит на девушек, собравшихся у сцены, а затем его взгляд останавливается на мне. Он ухмыляется, и мое сердце делает тот глупый шлепок, о котором можно прочесть в любовных романах, и как бы глупо я себя ни чувствовала, не могу заставить его остановиться.