Колючка и стихоплёт
Шрифт:
Обязанности Прометея Малика взяла на себя и никому не доверила зажигалку. С третьей попытки занялась не только бумага, задымились ветки, обломанные у несговорчивого дерева.
Ребята радовались огню, словно первобытные люди, вынужденные всё предыдущее существование довольствоваться сырым мясом и покрываться инеем.
Виталик и Кирилл притащили небольшое бревно, на котором разместились девочки. Все, кроме Малики. Она демонстративно проигнорировала предложенный насест и опустилась на корточки, как остальные
На правах носителя зажигалки, она ворошила длинной палкой в костре, командовала, когда следует подкинуть веток. От оранжевых языков пламени веяло жаром, а спины влажно облизывали подступающие сумерки. Малика застегнула молнию на ветровке под самое горло и вытянула руки к теплу. Кирилл сидел с другой стороны костра, украдкой рассматривал Наташу. Все уже заметили его симпатию к новенькой, но пока никто по этому поводу не ехидничал, ждали Малику, но обычно резвая на язык Колючка не торопилась с язвительными репликами.
Малика перехватила очередной робкий взгляд соседа и вздрогнула. Подсвеченные огнём глаза мальчишки выглядели жутко. Чёрный – затягивал внутрь, как тоннель, а зелёный – светился янтарём. Малика с досадой осознала, что хотела бы себе такие глаза – запоминающиеся, необычные.
Виталик и Сенька заговорщически переглянулись и достали сигареты. По обсиженному девчонками бревну пронёсся ропот негодования. Виталик равнодушно вытянул из костра палку и прикурил от её тлеющего конца. Наташа гадливо скривилась. Кирилл тут же воспользовался возможностью выглядеть рыцарем в её глазах.
– Пацаны, может не надо? Девочкам не нравится.
Виталик ухмыльнулся. Ему нравилось выглядеть старше, и репутация дерзкого заводилы льстила. Он глубоко, как опытный курильщик, затянулся и обратился к Малике:
– Будешь?
Девочка тут же приняла вид искушенной в этом вопросе особы.
– Бросила. Я же теперь спортом занимаюсь.
Сенька одобрительно цокнул языком.
– Как знаешь.
– Я буду, – неожиданно встряла Танечка.
Виталик протянул ей свою сигарету и объяснил, как нужно затягиваться. Едкий дым обжёг горло, глаза заслезились, но Танечка попыталась выглядеть довольной.
– Круто, – прокашляла она.
Малика смерила её презрительным взглядом, но промолчала.
Сумерки стали плотнее, догорающий костёр уже не спасал от стелющегося по пустырю холода. Ещё чуть-чуть, и ребят начнут искать родители, Кирилла и Наташу скорее всего уже объявили в розыск.
Малика уходила в числе последних. Убедилась, что костёр потушен и не разгорится вновь из-за случайно оставленной искры. В деревне у бабушки безалаберные любители шашлыков на природе несколько раз становились виновниками пожаров.
Взбежав на второй этаж Малика тихо открыла входную дверь и даже успела повесить куртку практически бесшумно, как в прихожей загорелся свет. Профессор
– Ты курила?
Малика на мгновенье растерялась.
– Нет.
– Не ври, – отчеканил Профессор и, обойдя застывшую дочку, брезгливо двумя пальцами приподнял рукав куртки. – Кто курил рядом с тобой?
Глаза девочки суетливо забегали по освещенной комнате, не зная, на чём остановиться. Врать отцу не было смысла, он всегда распознавал ложь, а за попытку мог и наказать. И всё-таки Малика попыталась.
– Я только попробовала.
По лицу Профессора невозможно было понять, поверил он или нет.
– Понравилось?
– Нет, – уже смелее солгала девочка.
Запах и, правда, был гадостный. Виталик учил Танечку «плохому» рядом с ней, миазмы плохой привычки достались и её носу.
– Если что, я могу купить тебе пачку, но выкуришь ты её дома на моих глазах.
Профессор уже собирался закончить нравоучительную беседу, как увидел на куртке дочери в районе локтя три прожженных дырочки диаметром как раз с сигарету.
Он ещё ничего не сказал, но по взгляду Малика поняла – наказания не избежать. Отец бросил взгляд на бумажный календарь на стене и будто наугад ткнул пальцем в следующий месяц.
– Без прогулок до апреля. Только в школу и обратно.
– А тренировки? – уточнила Малика, зная, что спорить и умолять бесполезно.
– На кикбоксинг будешь ходить. Но после, чтобы как штык была дома и нигде не задерживалась, иначе водить тебя буду сам. Понятно?
– Понятно.
Малика поникла и поплелась в свою комнату.
Естественно авторство прожжённых отверстий не было для неё секретом. Та самая Танечка, которую она почему-то не выдала отцу.
До апреля оставалось почти две недели, Малика чувствовала себя самым несчастным на свете человеком. Во дворе без её участия расцветала весна и весёлая жизнь буквально касалась её окна, но не пересекала подоконник, дразнила, заманивала и отступала, как волна.
В предпоследний день заключения, Малика сидела на подоконнике, открыв створку окна, и с горечью наблюдала за гонками на велосипедах. Ещё секунду назад яблоко в её руках казалось сладким, а сейчас превратилось в безвкусный картон.
Дверь подъезда открылась, по ступенькам сбежал Кирилл. Он остановился прямо под распахнутым окном и нашёл взглядом Наташу. Малика видела только макушку и плечи, но даже по замершей позе могла представить влюбленно-мечтательное выражение на лице мальчика. Впервые кто-то из её ровесников, не боясь, проявлял симпатию и так откровенно восхищался другим человеком. Малике стало завидно.