Ком 6
Шрифт:
— Послушайте, господа, вы сегодня обедали?
Геологи несколько сбились с мысли и переглянулись меж собой:
— Нет ещё, ваша светлость, — ответил старший.
— Так отправляйтесь в ресторацию «Сытый барин», это через дорогу на углу, увидите вывеску. Считайте, что я вас пригласил. А я через некоторое время подойду.
Выпроводил геологов, сам опять пошёл к Ивану.
ВЕЛИКИЙ КНЯЗЬ РАЗВИВАЕТ БУРНУЮ ДЕЯТЕЛЬНОСТЬ
— Коршун! — удивился он. — Никак, забыл что?
— Ходить люблю, — усмехнулся
— Да погоди, я ещё квартиры приличной не нашёл! А казённая в таком, брат, виде, что стыдно туда жену приводить. Да ещё с ребёнком!
— А ты сам-то где живёшь?
— А что я? Там и живу. Голые стены да койка, после армейской палатки даже ничего. Столоваться дома нужды нет, рестораций полно. За бельём прачка приходит.
— По-холостяцки, в общем?
— Типа того.
— Ну так слушай. У моих родителей ты дом видел. Мой поболее будет. Да Хаген нынче достроился. Откажетесь у нас гостить — обидите, так и знай. А детям там наоборот вольготно будет. Свежий воздух, красота. И имей в виду, я Серафиме уже сказал. Девяносто пять процентов, что она сейчас как раз до Маши добежала, и они обсуждают переезд.
Иван откинулся в кресле, покрутив головой:
— Ну Коршун! Вот это я понимаю — быстрота и натиск! Такую карту как женская солидарность мне бить нечем.
— Значит, едем к нам сегодня же! Комнаты посмотришь, перевезёшь своё барахло.
Заодно маман с батей обрадуем. Этого я вслух не сказал, но был уверен на сто процентов — обрадуются до умопомрачения. У кого ещё великий князь гостить будет, а? То-то.
Упомянутый великий князь смотрел на меня и расплывался во всю ширь.
— Наконец-то чувствую движение жизни! Или нет, как там Фридрих сказал?
— Бурление бытия.
— Точно, оно! Когда едем-то?
— Так вот, в «Сытом барине» геологи мои сидят, обедают. Переговорю — да можно двигать.
— Так пойдём и мы пообедаем, что ли? Как раз время! — Иван поднялся.
Его неловкие движения вызывали у меня досаду. Обязательно надо с Айко переговорить. Может, у японской лисы найдётся способ отращивать потерянную ногу, не вырывая сокола из жизни? А то для него это смерти подобно.
Народу в «Сытом барине» сидело довольно много — это и понятно, время обеденное.
— Которые наши? — деловито спросил Иван.
— А вон те, самые громкие. Одичали в тайге, поди.
— Да уж не больше, чем мы на фронте! Пошли! — Он бодро устремился к хохочущим геологам. — Господа, приветствую! Позвольте к вам присоединиться?
Сидящие за столом с любопытством на него уставились — и на увешанный наградами китель, и на полковничьи погоны. И только Панкратов сразу подскочил:
— Господа! Позвольте вам представить великого князя Ивана Кирилловича!
Тут уж завскакивали все, и даже за соседними столиками.
— Денис, ну полно! — Иван слегка покраснел, прижимая к сердцу руки
Геологи живо потеснились, освобождая нам места, официанты уже притащили приборы и подсовывали книжечки с меню.
— Прошу простить меня за причинённое беспокойство, — Иван лучезарно улыбался слегка стеснённым геологам. — Позвольте в компенсацию принять на себя расходы за сегодняшний обед?
— Поздно, батенька, — усмехнулся я. — За обед уже плачу я.
— И тут он меня обошёл! — захохотал Сокол и щёлкнул пальцами официанту: — Тогда вина! Милейший, подайте винную карту и запишите на мой счёт!
— Я не буду, мне за руль.
— Ну, бука же ты! Господину Коршунову — вашего лучшего лимонада! А нам… — последовало несколько названий, официант уверил, что «сию минуту» — и не обманул. Вина и бокалы появились со страшной скоростью. Впрочем, как и мой лимонад.
— Будем знакомы, господа! — провозгласил Сокол и принялся с энтузиазмом чокаться.
После третьего бокала господа геологи снова расслабились, зашумели, и мне уже не трудно было убедить их, что погостить в деревенской усадьбе у герцога Коршунова — отличная затея! Так, во всяком случае, мне будет проще их собрать, когда мы соберёмся на севера. А случится это буквально на днях.
— А банька у вас есть? — спросил вдруг Иван.
— Конечно!
— Ну всё, господа! Где ещё вы найдёте столь великолепные условия?!
— Тебе бы рекламным агентом быть, — усмехнулся я.
Сокол мгновенно посмурнел.
— Чего ты? — я спросил тихо, и он также тихо ответил:
— Не хватает мне Петьки. Переживаю. Доклады через третьи руки из госпиталя достаю. Каждый день…
— Плохо? — догадался я.
— Состояние стабильно плохое. Говорят: скажите спасибо, что «стабильно», а то было ведь «критически». — Он словно через силу улыбнулся: — Ладно. Обещают прогресс. Но не быстрый. А я молюсь, брат. Никогда столько не молился… — Он вдруг довольно резко встал и объявил во всеуслышанье: — Господа! Я прошу выпить за здравие нашего друга Петра, который находится в госпитале в тяжёлом состоянии. И… вспомнить его в вашем обращении к Богу… по мере сил… Официант! «Крымского заката» всему заведению, за мой счёт!
ВОТ УЖ ТАБОР ТАК ТАБОР
Потом мы вызвали десятиместный омнибус, в который уместились слегка разомлевшие геологи, и отправили его по адресу в Карлук. А мы с Иваном на моей «Победе» помчали к нему на квартиру.
— Да-а-а уж, — пробормотал я, оглядывая жилище, которое, похоже, года три назад кто-то спешно покинул, а после никто в нём и не жил, — запустение, иначе не назовёшь.
— Это, брат, я уже бригаду уборщиков вызывал. Они самую паутину по углам собрали да выкинули хлам, бумаги какие-то валялись. Помыли тут, — Сокол усмехнулся: Сквозь окна хоть улицу стало видать. А то глянешь — не понять, то ли день, то ли вечер.