Ком 6

Войлошников Владимир

— Конеч-чно! В каждом синематеатре Иркутска…

— Ядрё-ё-ёна колупайка! Э, погоди, чего-то не сходится! А чего меня тогда газетчики на сотню маленьких медвежат не разорвали? А то знаю я эту публику! Им только дай повод!.

— Негласное распоряжение губернатора. — Афоня поднял палец вверх. — Пусть, дескать, герои приедут, нормально отдохнут, а потом мы бал в их честь закатим. Тут уже полгорода на низком старте стоит. Платья да парадные мундиры подновляют… — тут он наклонился ко мне

и шёпотом спросил: — А кто из них, — он кивнул на японок, — лиса?

— Да все три, — отмахнулся я, думая о своём. — Мне бы в Новосибирск позвонить…

— Конечно, конечно! Пойдём! Вот из конторы и позвоним.

Но дозвониться до Серафимы не получилось. Сказали, в университете нет — с княжнами в город укатила и Марта с ними. Значит, вечером попытаюсь. Что ещё остаётся?

— А что за гостинцы-то? — с любопытством спросил Олег.

— А что с Дальнего Востока везут? В основном морские всякие гады да рыба деликатесная. Прямо в ларях заморозили да подновляли, пока летели.

— Неплохо!

— Ещё бы. Я, ты знаешь, как медвежью природу открыл, к морепродуктам сильно стал неравнодушен.

— А вот про природу, — Виталий повозился в кресле, и я как-то сразу догадался:

— Лиза?!

Он кивнул:

— Так ей врезалось то, что ты про День медведя говорил. Ну и… Поехали мы нынче вместе.

— Попробовала медвежатины?

— Именно так. — Виталий слегка расстроенно кивнул. — И вскоре…

— Понятно. Ей, я так полагаю, предложили немного там пожить?

— М-м-м… да.

— Ну а ты чего киснешь?

Он вздохнул:

— Понимаешь ли, Илья, я как-то привык быть покрупнее своей жены…

— С этой точки зрения я на проблему не смотрел, — я почесал в затылке. — Но батя же как-то справляется?

— Нормально, привыкнешь! — усмехнулся Виталий, а Олег только улыбнулся.

— Извини, Илья, — мягко спросила Айко, — у тебя есть сёстры-медведицы?

— И матушка, — кивнул я.

Лисы переглянулись:

— Твои зятья и отец — очень смелые мужчины, — высказала Айко общее мнение, и все японки синхронно закивали.

Потом немного поговорили о городских новостях, о новых дирижаблях, о железнорудном месте, рядом с которым, оказывается, протекала речка, уже получившая от геологоразведчиков прозвание «Коршуниха», и о принце Фридрихе, показывавшем неплохие успехи в русском языке, а для физической нагрузки приставленном батей подметать двор.

— Я вот думаю, — Афоня слегка усмехался, — пора его уже на стажировку определять или подождать, когда снег начнёт валить, чтоб он посильнее проникся?

— А разве к родителям на двор печорские монахи очищающий контур не поставили? — удивился Виталя.

— Так его же можно отключить! В воспитательных

целях.

— Экий ты, братец, коварный!

— Жизнь заставит, знаешь ли…

Так за разговорами полчаса промелькнули пулей. Вот и «Пантера» пришагала, и гостинцы наши выгрузили, отвели шагоход в ангар и все вместе, тремя автомобилями, поехали в Карлук.

* * *

Как ни хотели зятевья сесть в машину вместе со мной, а пришлось их разочаровать.

— У родителей наговоримся. Мне этих хвостатых барышень из виду упускать нельзя.

— А что такое? — удивился Афоня, погладывая на скромно ожидающих на крыльце японок. — Нет, мы, конечно, видели кино. Знаем, что боевые. Но так-то…

— О-о, брат, это чистая видимость. Мамаша ещё получше себя в руках может держать, а дочки — чисто бесенята.

— Мать? — хором удивились зятья.

— Ей же лет двадцать, — не поверил Олег. — Молоденькая совсем!

— Сто пятьдесят не хочешь? — очень тихо просветил их я. — Только громко не орите. Женщины не очень-то любят про возраст.

— Ну, это понятное дело! — Виталя озадаченно почесал в затылке. — Хренассе…

Про дочек даже спрашивать не стали. Сами догадались, поди, что лет им поболее, чем на вид. Я, честно-то, и сам не спрашивал. Но если брать в расчёт Святогоровы слова, старшей должно быть где-то от двадцати пяти до шестидесяти. Я бы лично полтинник дал. А младшей — от двенадцати до двадцати пяти. Тут, по-моему, видимость не сильно от реальности отличается. Лет тринадцать ей и есть, рассуждения-то у девки совсем детские.

В общем, сел я в машину с лисами, чтобы, значицца, пригляд обеспечить. Но сильно переживал зря. Новое место, новые люди — столько всего нужно было разглядеть! А в особенности… Поразительно, но более всего (и весьма шумно) лисы обсуждали женские одежды!

М-да-а-а уж!

Лиса ты или не лиса, но обсуждение новинок моды для женщин — это вечное. И хочу сказать, несмотря на непривычные фасоны, лисичкам нравилось то, что они видели. По щелчку пальцев Айко одежды на всех трёх преобразились.

— Ну как? — спросила она меня.

Что говорить-то? Мне в плане одежды женские наряды довольно индифферентны — как Петя говорит, что пнём об сову, что совой об пень. Я судорожно припомнил разговоры сестриц и Серафимы с княжнами-подружками на подобные темы и уверенно выдал:

— Весьма элегантно. Чувствуется тонкий вкус.

Айко фыркнула:

— Я же вижу, что ты на ходу сочиняешь! Но нам очень льстит, что ты хотел сказать нам приятные слова, — они чинно кивнули.

* * *