Команда осталась на судне
Шрифт:
– Зато на фашистский рейдер можем нарваться запросто, - вставил с места старичок консервщик.
– Если б я не был уверен в том, что за нашими плечами есть надежная поддержка, - продолжал Иван Кузьмич, не отвечая консервщику, - не пошел бы на "Ялту", в море. Пускай наш кургузый паек сократится.
– Он выдержал паузу: как принята его осторожная разведка?
– Мы знаем, что рейс наш удачен...
– А туман?
– снова вставил консервщик.
– Туманы здесь устойчивы, - спокойно подтвердил Иван Кузьмич.
– И это очень хорошо...
– Хорошо?
– перебили его недоумевающие возгласы.
– Что хорошего? Как
– А больше недели мы ловили здесь, не опасаясь ни авиации, ни кораблей противника. Туман укрывал нас, как пологом, от врагов. Хуже всего, - Иван Кузьмич вздохнул, - что испытания нам еще предстоят нелегкие. Я, товарищи, не дипломат и не адвокат, а моряк. И вы моряки. Добровольцы! А потому мне незачем искать обходные пути, чтобы сообщить вам нерадостную весть. Прямо скажу: сухари у нас на исходе.
– Иван Кузьмич поднял голос: - Остаться без сухарей нам с вами - тяжелое лишение, а для раненых - это просто гибель.
– Надо было вовремя уходить на веслах!
– крикнул кто-то.
– На веслах?
– переспросил Иван Кузьмин.
– Думали мы и об этом. После бомбежки предлагали и такой вариант. Я наотрез отказался от него.
– Он помолчал, выжидая, пока Корней Савельич наведет порядок в салоне. Представим себе, что нам удалось бы посадить в лодки весь экипаж. Даже и раненых. Допустим, что в такой тесноте, не отдыхая, мы смогли бы грести пять суток без передышки. Допустим даже это. Предположим, что нам невероятно повезло: ни ветер, ни волна не сбили бы нас с направления. Все гладко! Предположим, что мы, как в сказке, вышли не на скалистые берега, где прибой разбил бы наши лодки, а прямехонько в бухту. Чудес, конечно, не бывает. Но на этот раз давайте поверим в чудеса. Скажите, с какими глазами доложили б мы в порту: "Нашли косяк".
– "А рыбу взяли?" - спросили б у нас. "Взяли".
– "Где она?" - "В море бросили".
– "В каком месте?" - "А мы координаты не уточняли. Спешили бежать с судна". Полтораста тонн рыбы бросить!
– почти выкрикнул Иван Кузьмич.
– Бросить уловистый желоб! В военное-то время! Мы бились в темноте, вслепую, под пулеметным обстрелом. Капитана потеряли! Трое наших товарищей борются со смертью... И после этого бросить все и бежать?..
– Он неожиданно оборвал речь и, тяжело дыша, опустился на скамью.
Корней Савельич видел, как побледнел Иван Кузьмич, и понял: рука!
– Шуму много!
– сурово произнес Корней Савельич.
– Кто желает высказаться?
Торопливо поднялось несколько рук.
– Вот мы тут шумим, - встал Быков.
– Сухарей нет, да в темноте сидеть невмоготу. А как же мы прежде промышляли? Электричества и не знавали. Фонарь такой, - он показал рукой на "летучую мышь", - да и то керосинчик экономили. В двадцать шестом году ходили мы искать пропавшую шняку. Восемь суток искали. И не в океане искали, на Белом море. И нашли мы ее, когда вовсе веру всякую потеряли. Как только люди выжили на той посудине? Одной треской кормились. Пресная вода кончилась. Скалывали с бортов кусочки льда. Растопят их и пьют. Вода получалась!..
– Он безнадежно махнул рукой. Последние двое суток треску сырой жевали. Выжили люди. А мы завтра еще первый день без сухарей...
– Не первый!
– перебили его.
– Вторую неделю на голодном пайке сидим. Погляди на людей! Сам-то ты на кого похож?
– А как же ленинградцы?
– спросил, неизвестно к кому
– Какой у них паек? А там не моряки, а женщины и дети с ними! Они и рады бы поесть рыбки. Да где ее взять? Где?
– А мы привезем!
– крикнул Матвеичев.
– Не дадим себя попутать Иванцовым да Марушко.
– Куда понес?
– возмутился Иванцов.
– С кем меня сравнил?
– Кто мешает нам - всех в один мешок!
– загремел Матвеичев.
– На войне вор, трус, паникер - один черт!
Решительный голос боцмана подействовал на команду. В выступлениях рыбаков все сильнее звучало: надо бороться за судно, улов, иного выхода нет.
– Итак, мнение открытого партийного собрания единодушно, - подвел итог Корней Савельич.
– Все выступавшие решительно поддержали капитана. Возможно, кто-то хочет возразить, либо имеет какие-то другие предложения? Нет желающих? Какое примем решение? И не только примем, но и выполним его. А если окажется, что кто-то сейчас отмолчался в углу, а потом станет мешать нам... такого заставим уважать волю партийного собрания.
Решение было короткое и не совсем обычное по форме.
"Мы, коммунисты и беспартийные рыбаки траулера "Ялта", заслушав и обсудив доклад капитана, уверены, что помощь близка, а потому полностью поддерживаем намеченные командованием меры для укрепления дисциплины и сохранения улова. Обещаем положить все силы на защиту нашей Родины от фашистских извергов и прежде всего сделать все возможное, чтобы обеспечить треской и рыбьим жиром героических воинов, защищающих Заполярье, и раненых, находящихся на излечении в госпиталях".
КОНЕЦ
На следующий день во время завтрака большинство матросов получали миски с треской молча.
После вчерашнего напряжения Иван Кузьмич чувствовал себя разбитым. Резкая боль отдавалась уже в плече.
Корней Савельич незаметно следил за капитаном. Сдал Иван Кузьмич. Сильно сдал! Неужели придется рискнуть на почти безнадежную в таких условиях операцию?
После завтрака матросы вышли из надстройки.
Анциферов взял свою вахту - Быкова, Малышева и Пашу. Освещая скользкие ступени трапа электрическим фонариком, спустились в машинное отделение. Еще раз обшарили тут каждый уголок. Ведь именно отсюда Марушко вышел сытый и пьяный. Следовательно, только здесь могли быть остатки похищенного продовольствия.
Анциферов прошел в кочегарку. В промозглом, холодном помещении стоял едкий запах угля и шлака.
Паша зажег в консервных банках масло с паклей Дрожащее красноватое пламя осветило кочегарку круглые устья остывших топок, груду угля.
В глубине топки Малыш нащупал остатки сгоревших досок. Видимо, в ночь после бегства Марушко устроился в кочегарке даже с некоторыми удобствами: развел костерок, обогрелся.
– Все же остатки украденного им здесь, - высказал общую мысль Быков. Здесь либо в бункере. Больше негде им быть.
– Сутки буду искать, - вырвалось у Анциферова.
– Не выйду отсюда, пока не разыщу...
Он взял длинный лом и принялся ворошить груду угля. Быков с Малышом забрались в топку, осветили электрофонариком красноватые шершавые стены. Старательно шарили в слежавшемся шлаке, постепенно подбираясь к дальним углам топки.
Остановил их ликующий возглас Паши:
– Есть! Нашел!
Остатки сухарей были запрятаны в углу поддувала. Под золой они были совершенно незаметны. В другом углу нашли консервы и масло.