Командарм Уборевич. Воспоминания друзей и соратников.
Шрифт:
Видя бесперспективность новых провокаций, бесполезность затяжки эвакуации, японское командование вынуждено было согласиться на переговоры.
Затянув, однако, свой ответ до 23 октября, японский генерал Сибаяма в ответе на ноту Уборевича отрицал наличие беспорядков во Владивостоке и писал: «Я никогда не заявлял своего желания об открытии мирного разговора с Вами относительно занятия г. Владивостока НРА, о чем здесь подчеркиваю... Но если Вы искренне желаете Владивостокским горожанам безопасности и стремитесь к устранению кровопролития, то я иду навстречу Вашему желанию и не отказываюсь от переговоров. Для
Ответ японского командования показывает, с какой неохотой шло оно на переговоры о мирном занятии Владивостока Народно-революционной армией.
Предложенные Уборевичем переговоры состоялись 24 октября 1922 года на разъезде Седанка Уссурийской железной дороги и закончились подписанием Соглашения об освобождении от японских войск Владивостока не позднее 16 часов 25 октября 1922 года. Соглашение было подписано уполномоченным японского командования генерал-майором Сибаяма и уполномоченным Главкома НРА начальником Военно-политического управления В. Смирновым.
Извещая в приказе личный состав НРА об атом соглашении, Уборевич писал: «Товарищи бойцы, командиры и комиссары HPA! Знайте, что день 25 октября- день нашего вступления во Владивосток - является историческим днем для всего русского народа. Занятием Владивостока к концу 5 года Великой Октябрьской революции присоединяется к телу нашей родины- Великой Революционной России- еще одна истерзанная нашими врагами область... Помните, что перед народом всего мира мы неуклонно проводили нашу политику всеобщего мира, разоружения и установления нормальных экономических отношений... И здесь, под стенами Владивостока, мы подтвердили наше миролюбие...»
В телеграмме В. И. Ленину, посланной после освобождения Владивостока, Уборевич сообщал: «Народно-революционная армия в радостные дни разгрома разбойничьих банд... Дитерихса и освобождения Приморья от интервенции шлет пламенный привет в Вашем лице трудящимся России и геройской непобедимой Красной Армии. Да будет известно трудящимся России и Красной Армии, что НРА, проходя по селам, фабрикам, заводам и городам Приморья, нашла тысячи могил рабочих и крестьян, замученных интервенцией и черной русской сотней... Измученные рабочие и крестьяне Приморья и г. Владивостока восторженно встречали полки НРА. Мы поклялись общими силами продолжать революционное строительство мирной жизни на основах Великой Октябрьской революции».
Наша партия, В. И. Ленин придавали этому событию огромное значение. В телеграмме на имя председателя Совета Министров ДВР В. И. Ленин писал: «К пятилетию победоносной Октябрьской революции Красная Армия сделала еще один решительный шаг к полному очищению территории РСФСР и союзных с ней республик от войск иностранцев-оккупантов. Занятие народно-революционной армией ДВР Владивостока объединяет с трудящимися массами России русских граждан, перенесших тяжкое иго японского империализма. Приветствуя с этой новой победой всех трудящихся России и героическую Красную Армию, прошу правительство ДВР передать всем рабочим и крестьянам освобожденных областей и гор. Владивостока привет Совета Народных Комиссаров РСФСР».
И. Я. Смирнов. НАШ КОМАНДУЮЩИЙ.
В феврале 1919 года в подмосковном городке Богородске (теперь Ногинск) я вступил
В 1922 году наш 307-й полк стоял в селе Кудара, Кабанского уезда, Иркутской губернии. Примерно в феврале, в самую студеную пору, стало известно, что скоро приедет инспектировать полк командующий округом И. П. Уборевич. Стали готовиться.
От одного командира роты я узнал, что Уборевич очень справедливый командир, заботится о красноармейцах, но и дисциплину требует. И мы, младшие командиры, по правде если говорить, побаивались его приезда.
В тот день роты и пулеметные команды командир полка приказал вывести на площадь на строевые занятия. Стоял крепкий мороз, ветер гнал мелкую колючую поземку. Показались несколько командиров. Они шли от штаба полка к площади. Впереди И. П. Уборевич - в белом, туго, по-командирски, затянутом полушубке, со шлемом на голове - большая красная звезда на нем, а на ногах, несмотря на стужу, хромовые начищенные сапоги. Шли с ним начальник дивизии К. А. Чайковский, комбриг А. А. Глазков, командир полка Гришин, комиссар Дронов, еще какие-то командиры, видать, из округа.
Командир полка еще накануне сказал, чтобы первым рапортовал окружному начальству я - один из первых орденоносцев полка. Я и занял со своей пулеметной командой место поближе к дороге.
Когда командиры подошли к нам, я вытянулся и доложил:
– Товарищ командующий! Вторая пулеметная команда триста седьмого полка тридцать пятой Сибирской стрелковой дивизии вверенного вам округа занимается строевой подготовкой! Начальник Команды Смирнов.
И. П. Уборевич поздоровался с командой. Бойцы мои лихо ответили. Командующий посмотрел на меня, спросил:
– Скажите, за что вы получили орден?
Я рассказал как мог. Было это в 1919 году под Петропавловском, когда командир полка Глазков во время преследования колчаковцев приказал мне во что бы то ни стало не допустить разрушения деревянного моста через реку Ишим. А белые заминировали мост, зажгли уже солому и шнур. Взорвись этот мост- задержалось бы наше наступление. Ночь была. Я подскочил к двум кострам, попробовал притушить шинелью огонь - не тут-то было. Ветер раздувает пламя. Что делать? Обжигая руки, я оборвал горящие фитили и бросил в воду. Радостный, побежал к своим. Командир полка поднял людей, все закричали «ура!», и я вместе со всеми помчался по мосту, догоняя врага. Белые отстреливались из винтовок и пулеметов, но мы ворвались-таки в город и после уличных боев выбили колчаковцев из Петропавловска.
– Кто тогда командовал пятой армией?
– спросил командующий.
– Михаил Николаевич Тухачевский, - четко ответил я.
– Значит, вы действительно молодец: Тухачевский зря орденов не давал...
Обернувшись к командирам, Уборевич пояснил:
– Такие скромные герои, наверно, и сами тогда не знали, Какую услугу оказали Родине. Колчак считал, что под Петропавловском решится или его судьба или судьба красных, и подтянул большие силы. А вот такие Смирновы опрокинули его.
А мне командующий сказал: