Командарм Уборевич. Воспоминания друзей и соратников.
Шрифт:
Уборевич вспыхнул, заспешил к домику.
Встать!
– закричал он, увидев развалившегося на койке командира.
– Ты что, счумел, чертова морда?
– вскочил ротный.
– Вон отсюда!
Тут Уборевич распахнул шинель- блеснули его ордена, потянулся рукой к кобуре револьвера:
– А ну-ка дыхните на меня!
Ротный сразу все понял. Встал в положение «смирно», дыхнул.
– Командира полка ко мне!
– приказал Уборевич дежурному по роте.
Тот метнулся из дома, а ротный так и стоял,
Уборевич холодно спросил у комиссара:
– Как у вас, товарищ комиссар, дела идут с боевой подготовкой?
– Я, товарищ командующий, как положено, занимаюсь своими делами. Пусть лучше командир доложит...
– А как у вас с политической подготовкой?
– повернулся Уборевич к командиру полка.
– Это дело комиссара, товарищ командующий... Я...
– Все ясно. Хватит! Завтра обоим явиться ко мне в штаб!
Командир и комиссар были сняты, понижены в должности, получили взыскания по партийной линии, а ротный отдан под суд.
Когда Народно-революционная армия ДВР под руководством Уборевича очистила от белогвардейцев и интервентов Дальний Восток, ее части влились в нашу 5-ю Краснознаменную армию. Командовал ею снова И. П. Уборевич.
В Чите готовился праздничный парад войск в честь победы и установления Советской власти на всем Дальнем Востоке. Из моей пулеметной команды была выделена небольшая группа для доставки из Иркутска в Читу боевых знамен и реликвий 5-й армии.
В назначенный день на центральной площади Читы выстроились перед трибуной войска.
Наша группа несла почетный караул при знаменах и реликвиях 5-й армии. По условному сигналу под звуки оркестра мы понесли их к трибуне, на которой стояли высшие командиры, руководящие советские и партийные работники.
И. П. Уборевич жестом позвал меня на трибуну. Я оробел, но пошел. Командарм представил меня находившимся на трибуне товарищам, а затем как равного начал расспрашивать о нашей жизни в Иркутске, о пулеметной команде.
– А вы помните, как я подвел вас с дневальным в селе Кудара? Обиделись тогда?
– Какая может быть обида, товарищ командующий?!- покраснел я.-Наоборот, не будь вас - сели бы мы на губу.
– Ну ладно. Мы потом еще поговорим, а сейчас подумайте и приготовьтесь выступить с этой трибуны.
– С какой трибуны? Что вы, что вы, товарищ командующий?! Какой из меня оратор?
– Оратором может стать всякий, кому есть что сказать от сердца... Как он сумеет сказать- не так уж важно. Главное, чтобы от сердца...
Когда пришел черед выступать, я заволновался. к горлу подступил комок. Уборевич подтолкнул:
– Смелее, смелее...
И я начал говорить, имея в виду как образец речь Уборевича с этой же трибуны. Невесть откуда взялись слова про нашу победу над врагами, про боевую честь нашей армии. Закончил призывом крепко держать в руках знамя, водруженное
Когда я, потный, сошел с трибуны, командарм пожал мне руку: - Ну вот... А говорил - не оратор... Какую зарядку дал людям! Я так не сумею.
Командарм шутил, а у меня в глазах стояли слезы.
Вечером в одном из ресторанов города состоялся большой праздничный ужин. Я со своими красноармейцами был тоже приглашен. Иероним Петрович, увидев меня, усадил в кресло, участливо спросил:
– Где вы здесь устроились? Все у вас в порядке?
– Не все, товарищ командующий. Тут своя валюта, а наши советские деньги не принимают... Без табаку сидим.
– Ах, черт возьми, как же это о вас не позаботились? Он разыскал какого-то солидного командира, поговорил с ним и вернулся:
– Утром получите местную валюту, вас уже зачислили на питание. Меня в городе уже не будет. Если выйдет заминка, звоните по телефону моему заместителю товарищу такому-то (названную им фамилию не помню).
Много раз поднимались бокалы, зал то и дело оглашался аплодисментами.
В конце ужина Уборевич поблагодарил за теплые слова, обращенные к Народно-революционной армии, и неожиданно закончил свою речь тостом:
– Предлагаю поднять бокалы за наших беззаветных героев - красноармейцев и партизан, обеспечивших победу, за ветеранов армии - пулеметчиков, доставивших сюда боевое Знамя пятой армии, и за старейшего орденоносца пятой армии Ивана Смирнова!
Снова раздались аплодисменты. Я не ждал такой чести и, как ребенок, расплакался.
К. А. Мерецков. ГОДЫ СОВМЕСТНОЙ СЛУЖБЫ.
ГЕРОЙ СОВЕТСКОГО СОЮЗА МАРШАЛ СОВЕТСКОГО СОЮЗА К. А. МЕРЕЦКОВ
В середине ноября 1928 года я с группой офицеров штаба Московского военного округа входил в кабинет нового командующего войсками И. П. Уборевича.
Навстречу нам, легко поднявшись из-за стола, шагнул безупречно одетый, подтянутый командир. С первого взгляда он показался строгим, даже сердитым, как будто чем-то недовольным.
Выслушав мой рапорт и сухо с нами поздоровавшись, он сказал:
– Я ознакомился с вашими личными делами. Теперь хочу посмотреть, как вы подготовлены к решению практических задач. Для этого сейчас проведем занятие. С заданием знакомы все?
– Да.
– Вопросы есть?
– Нет.
– Тогда за дело.
В вашем распоряжении сорок пять минут. Сейчас четырнадцать ноль-ноль. Все документы сдать в четырнадцать пятьдесят.
До этой встречи И. П. Уборевич почти двое суток знакомился с должностными лицами управления округа, но меня, помощника начальника штаба, временно исполнявшего в то время обязанности начальника и комиссара штаба округа, пока не вызывал. Это до некоторой степени волновало меня, тем более что раньше мне не приходилось встречаться с Уборевичем.