Командарм Уборевич. Воспоминания друзей и соратников.
Шрифт:
«Ишь ты, модник какой, - подумал я, всмотревшись в командующего.
– От такого помощи не жди... Ну и бог с ним! Будем все дела решать в штабе округа...»
– Я подумаю и вызову вас после обеда, -сказал Уборевич докладывавшему и рукой пригласил нас с Локтионовым к столу.
Как специалист-инженер, я чувствовал свое превосходство над этим молодым командующим, который, видимо, и понятия не имел о всем том, чему нас обучали в академиях. Локтионов подошел к столу чуть ли не строевым шагом, а я, считая, что знакомство с командующим носит всего-навсего процедурный
– Известно ли вам, товарищ Горбачев, - спросил он, - что мы начинаем строить впервые в стране аэродромы с жестким покрытием?
– Слышал краем уха, -ответил я.
– Жаль, что только краем уха... Это конструкция новая, весьма ответственная, на нее будут садиться самолеты весом более двадцати тонн... Поэтому я обязываю вас в месячный срок изучить иностранную литературу по этому вопросу, иначе вы для нас не будете полезным. А как вы мыслите себе поставить боевую выучку батальона?
– Это дело второе, как мне кажется, товарищ командующий. Наше дело строить, а не воевать.
– Глубоко заблуждаетесь. В том-то и сложность вверенного вам батальона! Вы обязаны в самый короткий срок создать слаженную, вполне работоспособную строительную организацию и в то же время боеспособную воинскую часть. Никаких скидок ни на то, ни на другое не будет.
Долго еще говорил командующий о содержании работы командира и комиссара строительного батальона, а я только потел и думал: как же мало говорилось нам обо всем этом в академиях!
– Я думаю, вам трудно будет сочетать роль строевого командира и технического руководителя, - покачал головой Уборевич.
– Это почему же, товарищ командующий?
– удивился я.
– Да потому что вы, видимо, лишены воли вообще, к тому же не представляете себе, что каждый отделенный командир должен быть и квалифицированным бригадиром, каждый взводный- умелым десятником, а ротный всесторонне образованным, инициативным прорабом. Ведь не случайно же нам присылают сто сорок инженерно-технических работников, окончивших Краснодарское техническое училище! Этими людьми надо уметь руководить, а не покрикивать только на том основании, что у них на петлицах будет по два-три кубика, а у вас шпалы. Вы думаете, мне легко было добиться укомплектования батальона москвичами с семилетним средним образованием? Как вы думаете поставить дело, чтобы всех этих людей увлечь работой и службой? Доложите!
– Будем заниматься с людьми, товарищ командующий, - отвечал я растерявшись.
– Дело покажет...
– Не уверен, что оно у вас покажет. А пока обязываю вас ввести жесткий режим дня: два часа строевой подготовки и шесть часов специальной технической учебы с преимущественным вниманием строительству жестких полос аэродрома. Если не будет ладиться, обращайтесь за помощью к товарищу Лактионову, моему заместителю товарищу Жильцову, ко мне. Но если проявите вялость - добра не ждите.
Выйдя из кабинета, я долго вытирал
Бывало, приедет Уборевич неожиданно в штаб батальона и сейчас же идет в классы, где идет техническая учеба. Посмотрит, послушает, как идут занятия, спросит у слушателей на выдержку:
– Скажите, какое давление должна выдержать полоса жесткого покрытия аэродрома при посадке тяжелого бомбардировщика? Какое соотношение компонентов предусматривается в массе для бетонирования полосы? Через сколько часов схватывается бетон, когда можно снимать опалубку?
Если ответ был правильным и быстрым, командующий улыбался, а если неправильным или вялым - бросал гневный взгляд из-под пенсне на преподавателя. И мы удивлялись: откуда у него все эти специальные, чисто инженерные познания?
Увидит захламленность на каком-нибудь участке, скажет:
– Кто здесь прорабом? Понизьте его в должности. От неаккуратного человека нечего ждать хорошей работы.
Однажды от него сильно досталось моему начальнику товарищу Терскому за то, что у кухни столпилось много красноармейцев, чистивших картошку. Снабженцы не завезли вовремя картофель, и, чтобы не сорвать обед, Терский послал на кухню вместо обычных пяти человек пятнадцать.
– В следующий раз замечу, - рассердился Уборевич, - заставлю вас лично отработать время, непроизводительно потраченное красноармейцами. Государство послало их к нам из-за важности стройки, а вы чуть не взводами ставите на картошку...
Но если, бывало, позвонишь в штаб округа, пожалуешься: «Автомашин не хватает, товарищ командующий», они появлялись незамедлительно.
Крепко досталось и мне, когда я не успел сдать вовремя жилой дом, а эксплуатационный состав аэродрома уже прибыл к месту работы.
Командующий вызвал для объяснений. Я ехал и надеялся, что Уборевич поймет мою невиновность: проект дома запоздал; чтобы ввести дом в эксплуатацию, не хватало сантехнического оборудования; были и другие причины, не зависевшие от нашей подрядной организации.
Но Уборевич ничего не хотел знать:
– Квалифицированные люди размещены в палатках, их семьи рассованы по углам в крестьянских избах! Какое тут настроение для работы?
– Но ведь проект запоздал, товарищ командующий, оправдывался я, - до сих пор нет раковин, смывных бачков, ванн...
– Почему вы не говорили раньше об этом? А я, надеясь на вас, вызвал командиров, они с семьями приехали... Ведь это же люди, в лесу, что ли, им ночевать?
На этот раз я и Терский получили по выговору. Но случалось и похвалы зарабатывать.
Иерониму Петровичу очень понравился ночной санаторий, который я организовал для лучших рабочих.
– Скажите, пожалуйста, до чего дожили...
– улыбался он.
– Какой контраст со временами гражданской войны! Бывало, услышим, что в армию едет командующий фронтом - Егоров, Фрунзе, Тухачевский, - горим от стыда. Продукты если есть, так стол накрыть нечем. Бегут снабженцы к деревенскому попу или кулаку: дайте, ради бога, тарелочек да вилочек... А тут для рабочих санаторий! Очень хорошо.