Командир полка
Шрифт:
Пельцер попытался объяснить Харкусу:
– Я бы хотел обратить ваше внимание на то, что к боевой готовности имеет отношение и перевод техники. Кроме того, не менее важное значение имеет экономия моторесурсов…
– Не путайте боевую готовность с экономией.
– Но…
– Достаточно, - резко сказал Харкус и, махнув обеими руками, отошел в сторону.
На окраине Цебелина показалась первая колонна. Как светлячки, ползли по дороге машины с затемненными фарами.
– Вам не нужно было показываться ему на глаза, - сказал Вебер Пельцеру.
– Не нужно было?!
–
– Я хотел прекратить эту неразбериху, которая начнется…
– Слишком поздно.
– Почему?
– То, что показал сегодня первый дивизион, ниже всякой критики.
– Не удивлюсь, если он и с остальными дивизионами так поступит!
– Пельцер кивнул в сторону Харкуса, который теперь стоял с Келлером посреди дороги.
– От него добра не жди!
– Дивизион выглядит плохо. От кого это зависит, сейчас не имеет значения. Но дивизион не может быть таким, - заметил Вебер.
– И на старуху бывает проруха!
– высказался Пельцер.
– Для Харкуса это не аргумент. Уезжай и переделай план… - Вебер покачал головой.
Пельцер запротестовал.
– Если ты хочешь помочь сохранить порядок в полку, - решительно сказал Вебер, - переделай план.
Пельцер выругался и пошел к проселочной дороге, где стояла его машина, но остановился:
– Если и дальше так пойдет, я не останусь в части. До сих пор в полку все было нормально: никаких разногласий, решали и действовали совместно, каждый знал, что он должен делать, помогали друг другу.
– Подождем, когда закончится учение, - возразил Вебер.
– А в четверг на совещании поговорим.
Пельцер подошел к машине и сел.
– Пока, - буркнул он.
Вебер слегка коснулся правой рукой козырька фуражки и пошел к Харкусу. Колонна отъехала от Цебелина метров на двести.
* * *
Батарея остановилась. Хаген подошел к Келлеру, чтобы доложить о ходе марша.
Тем временем Древс бежал в хвост колонны. Полевой кухни среди машин не оказалось, стояла только машина для перевозки хлеба. Как раз от нее кто-то бежал к орудиям, неся два пакета сухарей. Древс несколько раз ударил по кабине кулаком. Поднялся брезент.
– Что стучишь?
– Командиру полка и мне что-нибудь поесть!
Однако на этот раз волшебная формула Менерта не сработала. Напротив, брезент опустился, а из кузова раздался раздраженный голос:
– Ходят тут всякие!
– Пусть твой командир сам о себе побеспокоится, если решил погонять нас по этим местам, - послышался другой голос.
Во второй батарее машины с кухней Древс тоже не нашел. Только в третьей батарее ему дали пакет сухарей и кусочек масла.
– Больше у меня ничего нет. Кто знает, где теперь кружат эти полевые кухни! Они должны были давным-давно догнать нас, - сочувственно объяснял Древсу унтер-офицер.
В Цебелине снова стало тихо, как только третья батарея миновала село и свернула на грунтовую дорогу. Разъехались и машины командира полка и командира дивизиона. Келлер поехал за третьей
К Тарне подъехали около двух часов ночи. Остановились. По шоссе в направлении на юг двигались советские танки, артиллерия, мотострелковые части и ракетные войска.
Перед мостом машина свернула налево. На противоположном берегу, метрах в восьмистах от дороги, виднелся обветшалый хуторок. Майор остановил машину и спустился по заросшему травой берегу к реке. Медленно вошел в воду, щупая ногой дно, покрытое галькой. В этом месте был брод: на берегу виднелись колеи от повозок и следы домашних животных. Только ближе к мосту, где рос густой тростник, берег был илистым. Харкус несколько раз переехал Тарне с одного берега на другой. Вода доходила только до осей машины. Дно везде было крепким и ровным. Закончив осмотр, Харкус разрешил Древсу отъехать от берега метров на пятьдесят и поспать. Сам опустился прямо на траву. Рядом с ним сел и Вебер, Держа портфель в левой руке, он достал термос, вылил остатки кофе в колпачок и протянул его Харкусу.
– Мои запасы, к сожалению, кончились, - сказал он.
– Подожди, у меня еще осталось несколько яблок.
Сидя на лугу, Вебер и Харкус молча ели яблоки. Со стороны реки веяло прохладой. Иногда то там, то здесь слышался всплеск воды, и где-то совсем рядом квакали лягушки.
Харкус бросил огрызок яблока в воду и, повернувшись к Веберу, спросил:
– Молчишь, старая гаубица?
– Молчу.
Оба чувствовали, что они сейчас говорят совсем не так, как вчера, встретившись после четырехлетней разлуки. Раньше они всегда приходили к единому мнению при обсуждении главных вопросов, хотя во второстепенных их взгляды иногда и расходились.
– Заснул, Курт?
– Нет, думаю.
– О чем?
– О полке, о себе, о первом дивизионе.
– И считаешь, что дела там все еще идут хорошо?
Курт встал и сделал несколько шагов к реке, говоря:
– Сегодня он оказался не на высоте.
– Кто сегодня плох, тот не сможет и завтра исправиться!
– крикнул Харкус ему вслед.
Вебер вернулся. Харкус услышал его приближающиеся шаги.
– Знаешь, Курт, утром я еще жалел, что поехал в поле. Теперь же я доволен. С удовольствием я присоединился бы к вашему мнению, но не могу.
– После того, что ты увидел в дивизионе, я тебя понимаю, - ответил Вебер.
– Но по одному дивизиону нельзя судить в целом о полке.
– Этого я и не делаю, Курт. Стрелять дивизион может. Марш тоже начался хорошо, без происшествий. Но мои опасения подтвердились - в дивизионе плохо обстоит дело с противохимической защитой.
– Мы обращали внимание на самое важное, - сказал Вебер.
– На самое важное? Эти слова мне сегодня уже кто-то говорил!
– воскликнул Харкус.
– Что же все-таки самое важное? Дивизион стреляет отлично, а средствами ПХЗ совсем не пользуется. Тут вы допустили ошибку. Так дело не пойдет. Любые задачи нужно решать в комплексе - только тогда можно добиться высокой боевой готовности.