Комедия положений
Шрифт:
Я иду быстро, лавируя между ящиками с помидорами и мешками с картошкой в узком проходе между стеной рынка и соседними домами, где бойко торгуют крестьяне, не попавшие на рынок. Дочь отстала. Обернувшись, я вижу молодого парня-продавца с персиком в руках перед весами, напротив него женщину, которая надеется эти персики получить, и идущую мимо них Катю. Парень открыл рот и замер, наблюдая за ней взглядом, забывая положить плод на весы и поворачивая голову по мере того, как Катя удалялась, потом он сделал несколько шагов за ней, споткнулся и остановился, напоролся на мой
И еще всплывает
Утро ясного солнечного дня. Мы в гурьбой идем на море, с нами помимо Оксаны и Димы четырехлетняя девочка, племянница Ксаны, у которой врожденное косолапие, и она ходит довольно плохо для ребенка её возраста.
Дети обогнали нас, стоят на краю тротуара, на самом бордюре и Димка и Сережа держат девчушку за ручки. Стоят они на таком месте, где дорога делает поворот, светофора нет, машины разгоняются на обширном пространстве площади слева от поворота и идут на большой скорости. В Батуми водят, в основном, плохо, ленятся учиться, покупают водительские права.
Я смотрю на группу детей, и приятная расслабленность, вызванная ясным южным утром, заменяется чувством тревоги: слишком близко хрупкие фигурки детей к несущимся железным машинам. Дети вертят головами и ждут паузу в движении, чтобы перескочить улицу
Я непроизвольно думаю:
– Если что, то мальчишки сумеют, возможно, отскочить, а вот девочка...
Мысль свою я даже додумать не успела, как раздался визг тормозов, и на тротуар в метрах десяти от группы детей вылетела белая Волга, проскочила между пальмами и замерла.
По моей похолодевшей спине забегали мурашки. Я ужаснулась стремительной материализации случайной мысли.
Из машины выполз немолодой водитель, зеленый от потрясения, оглянулся, увидел нас, подошел, и стал, как свидетелям, объяснять, что с ним произошло, после перенесенного стресса ему нужно было выговориться:
Перед ним резко затормозила машина, и он нажал на тормоза. Серой тенью мелькнула выскочившая из-под колес первой машины кошка, и он очутился на тротуаре, на пустом на его и наше счастье тротуаре. Кошка благополучно пересекла оставшуюся часть дороги и скрылась в подворотне.
Маринка Игитханян родилась в июле, и я попадала на её день рождения несколько раз за те годы моих частых наездов в родной южный город, и эти празднования, как часто бывает, наложились одно на другое, и сейчас всплывают единой картинкой.
Мы сидим в саду у Киры, младшей сестры Маринки. Сидим за длинным столом прямо под айвой, с другого конца над столом свисает зеленый еще виноград, обычный виноград Батуми - Изабелла.
Сидим давно, и стремительно, без всяких сумерек, как это бывает только на юге, упала на нас душная и влажная ночь. Тепло, воздух наполнен пряными ароматами, различать которые я не в состоянии, только вдыхать.
Ощущение сытости и легкого опьянения.
Липкая
Под лампой большой арбуз.
Дядя Оганес, Маринкин отец, который как будто бы и не изменился с наших школьных времен, только слегка поседел, стоит над арбузом с большим ножом. Сейчас начнется священнодействие - разрезание огромного арбуза на ломти. Все замерли в тревоге, не дышат, вдруг арбуз окажется незрелым и не оправдает надежд.
Нож медленно, круговым движением сносит попку арбуза. Срез розовеет, он не глубокий и понять спелость арбуза еще невозможно. Дядя Оганес переворачивает арбуз и ставит его на плоскость среза, потом медленно и аккуратно начинает рассекать толщу плода параллельно его темно-зеленым полосам. Один разрез, другой. Нож в правой руке наносит арбузу рану за раной, а левая рука удерживает куски вместе до тех пор, пока круг не завершен и весь арбуз не нарезан.
Наступает торжественный момент. Левая рука предоставляет свободу ломтям, и арбуз мгновенно распадается на десяток больших кровоточащих ломтей. Радостный выдох проносится над столом. Старый армянин не ошибается, выбранный им арбуз всем арбузам арбуз.
И вот мы в темноте ночи, обливаясь соком, едим этот восхитительный дар юга.
А ночью я сижу на балконе, задыхаясь от сладкого запаха цветущей магнолии напротив дома, мне, как всегда, плохо от выпитого и съеденного, и в который раз я даю себе слово, что не поддамся и ничего не буду есть за праздничным столом, только арбуз, и всё!
Я выпила таблетки, сердечные капли, меня трясет озноб, и я жду, когда меня или вырвет, или всё же просто отпустит, прекратится удушающая тошнота и озноб, станет легко, и я лягу спать.
Все домашние спят, кроме сынишки. Он встревожен, беспокоится, и не спит вместе со мной.
– Сережа спи, ничего со мной не случится, это мой обычный желудочный приступ, - уговариваю я сына, но мальчик сидит рядом со мной на пороге балкона и ждет, придремывая, когда я смогу лечь. И хотя во время приступов мне легче одной, меня очень трогает забота моего младшенького, такая непривычная, такая приятная.
Но этот вечер приятное исключение. Из-за обострившегося геморроя, сопровождающегося постоянным кровотечением, я ела одну свеклу и кефир, и те выходили из меня с болью, которая длилась иногда всю ночь.
Марина, мамина соседка снизу, советовала мне оперироваться, она сама сделала это и очень радовалась, что решилась, у нее прекратились всякие боли.
Сережино письмо отцу
Здравствуй, дорогой папочка! Мы купили билеты на 16 число. То есть не мы, а мама с Катей. Летим 976 рейсом. Я отравился слоенным хачапури. Я не ел целые сутки, потом стал потихоньку есть. Отравился я позавчера, второго июня. Уже ем абрикосы и чищеные яблоки, каши рисовую и манную, бульон.
Во дворе мне не скучно, подружился с Вовой. Он перешел в пятый класс. Я научился плавать чуть-чуть, высовывая голову из воды. Привет от мамы и меня и всех, всех, всех.