Комментарии к русскому переводу романа Ярослава Гашека «Похождения бравого солдата Швейка»

Солоух Сергей

«Nie si z toho nedelej,” tesil ho Svejk,j'a tam jdu jenom pro velezr'adu (velezradu)».

«Ale pro co j'a?» zabedoval pan Palivec. «J'a byl prece tak vopatmej (opatrn'y)».

Bretschneider se usm'al a v'itezoslavne rekl:

«Za to, ze jste rekl, ze sraly mouchy na c'isare p'ana. Oni v'am uz toho c'isare p'ana vyzenou z hlavy».

Ho русский читатель об этом не догадывается.

ГЛАВА 2. БРАВЫЙ СОЛДАТ ШВЕЙК В ПОЛИЦЕЙСКОМ УПРАВЛЕНИИ

С. 37

Сараевское

покушение наполнило полицейское управление многочисленными жертвами.

Как утверждают адресные справочники тех лет, полицейское управление находилось в Праге, там же, где и ныне, только название другое. До Первой мировой это был Фердинандов проспект (Ferdinandova tr'ida), а теперь Народный (N'arodn'i), вход со стороны улицы Каролины Светлой (Karoliny Svetl'e). Десять минут ходьбы от пивной «У чаши». Еще один вход в большое здание, выходившее окнами сразу на три улицы, имелся со стороны Варфоломеевской улицы (Bartolomejsk'e, 4). Этот адрес также частенько фигурирует в разных произведениях Гашека, в том числе и в повести о Швейке.

А вообще любопытным и, как кажется, важным для восприятия этой главы да и всей первой части, возможно будет одно маленькое, но немаловажное обстоятельство. Самого Гашека в описываемое время в Праге не было. Его как раз незадолго до дня покушения увез куда-то под Кладно на природу приятель и будущий автор иллюстраций Йозеф Лада (Josef Lada). См. комм., ч. 1, гл. 3, с. 51.

Да и возвращение было кратким: по совету друзей, едва оглядевшись, Гашек снова уехал, теперь уже на северо-восток в район Находа (N'achod) и не появлялся в Праге до ноября 1914-го (RP 1998).

С. 38

Шестой, — он всех сторонился, — заявил, что не желает иметь с этими пятью ничего общего, чтобы на него не пало подозрение, — он сидит тут всего лишь за попытку убийства голицкого мужика с целью грабежа.

В варианте ПГБ 1929 и вовсе безо всякого уважения – «Галицкого мужичонки». Галицкого, с «а», именно так. На самом деле в оригинале используется весьма почтительное деревенское слово pant'atovi (pro pokus loupezn'e vrazdy na pant'atovi z Holic). Панпапа, буквально означающее русское «батюшка» – собственный отец или тесть. Вот полное пояснение Ярды Шерака:

«Pant'ato» je lidov'e osloven'i vlastn'iho otce, nebo otce manzelky (ale jiz m'alokdy a m'alokde pouz'ivan'e). Je to proto, ze dr'ive deti sv'ym rodicum vykaly (osloven'i ve 2. osobe mnozn'eho c'isla) «Vy pane tat'inku» z toho lidove «Pantatinku» nebo «Pant'ato». Obdobne pro matky «Vy pan'i maminko» z toho «Panmaminko», «Panm'amo».

Это произошло от того, что дети своим родителям говорили «Вы» (второе лицо мн. числа) «Вы, пан папа», отсюда простонародное «Панпапочка» или «Панпапа». Совершенно аналогично «Вы, пани мамочка» – «Панмамочка», «Панмама».

Однако, далее поясняет Ярда, часто «почитаемое старшинство», выражаемое словом «панпапа», применяется не только к членам собственной семьи, но и к любому иному почтенному и уважаемому человеку, как родственнику, так и просто соседу. Что и видим в данном случае, то есть правильно было бы «одного папаши из Голиц с целью грабежа» или «старого дядьки из Голиц».

Аналогичное употребление слова находим в ч. 2, гл. 2, с. 147:

V Radomysli Svejk nasel к veceru na Dolejs'i ulici za Flori'ankem pant'atu Melich'arka. Kdyz vyr'idil mu pozdrav od jeho sestry ze Vr'aze, nijak to na pant'atu.

В

этом случае перевод ПГБ куда как адекватнее.

Вечером Швейк пришел в Радомышль. На Нижней улице за Флорианом он нашел хозяина Мелихарка. Швейк передал ему поклон от сестры, но это не произвело на хозяина Мелихарка ни малейшего впечатления.

Встречается у Гашека и употребление в первом значении «матушка» – panim'ama. См. комм., ч. 2, гл. 2, с. 285 и ч. 2, гл. 5, с. 476.

Голице (Holice) – небольшое местечко на юго-восток от Градца Кралове (Hradec Kr'alov'e) и на северо-восток от Пардубице (Pardubice). При этом довольно далеко от Праги, больше ста километров на восток. Так что, вполне возможно, «папаша» и не мужик вовсе, а деловой человек, на которого грабитель напал где-нибудь в Праге, где заключал папаша какой-нибудь контракт или присматривался к новой английской сноповязалке.

за два дня до сараевского покушения заплатил по счету за двух сербских студентов-техников «У Брейшки», а кроме того, агент Брикси видел его, пьяного, в обществе этих студентов в «Монмартре» на Ржетезовой улице.

Два любимых и часто навещаемых Гашеком до войны заведения.

«У Брейшки» (U Brejsky) – кафе недалеко от Карловой площади, да и от полицейского управления, на Спаленой (Sp'alen'a, 47) улице. Место встречи журналистов. Существует на той же улице и поныне, но теперь уже в подвале и с новым падежным окончанием «У Брейшков» (U Brejsku), Sp'alen'a, 49. В ходу легенда о том, что в свою недолгую бытность уличным репортером газеты «Чешское слово» (Cesk'e slovo), в 1911-м, Гашек толкал здесь собратьям-газетчикам за пару пива им же выдуманные происшествия дня (JH 2010).

«Монмартр» – «Caf'e Montmartre» (Retezov'a, 7) заведение, как и следует из самого названия во французском стиле, по вечерам превращавшееся в кабаре. И не удивительно, сам хозяин Йозеф Вальтнер (Josef Waltner), был известным чешским шансонье. Бархатно-темный винный салон с названием «Chat Noir» был оформлен знаменитыми чешскими кубистами Франтишеком Киселой и Вратиславом Брюннером. Есть свидетели того, что сюда захаживали и Брод, и Кафка. Здесь же перед войной выступал со своими скетчами и Гашек, пока не ославился, совсем уже в нетрезвом виде прямо на сцене сняв ботинки и продемонстрировав шокированной публике не слишком свежие обмотки вместо носков. Как и «У Брейшки», находилось недалеко от полицейского управления, но по другую сторону Фердинандова проспекта в Старом городе. Не так давно вновь, после почти семидесятилетнего перерыва открыло двери для гостей (CP 1983, JH 2010).

Студенты-техники – студенты Высшей технической школы (Vysok'a skola technick'a). См. комм., ч. 1, гл. 5, с. 65. Как утверждают гашковеды, в юности будущий автор «Швейка», а в ту пору студент коммерческой академии, и сам водил дружбу со студентами-техниками и даже позаимствовал впоследствии для пары персонажей второго плана фамилии своих давних знакомых – Юрайда и Ходоунский. См. комм., Ч..2, гл. 5, с. 468.

Третий заговорщик был председателем благотворительного кружка в Годковичках «Добролюб». В день, когда было произведено покушение, «Добролюб» устроил в саду гулянье с музыкой.