Комментарии к русскому переводу романа Ярослава Гашека «Похождения бравого солдата Швейка»
Шрифт:
В оригинале смешнее: kus zatracen'yho, idiotsk'yho blbouna – окаянный идиотский дурак.
а денщик полковника Шредера, когда говорит о своем господине, честит его «вонючим чудовищем»
В оригинале: pochcan'a potvora – обоссанное чудовище.
Ты сам-то откуда? Прямо из Будейовиц? Хвалю, если кто-нибудь прямо откуда-нибудь. А где там живешь? Под аркадами?
…
Ты
— На первом.
— Да, да, верно, я теперь вспомнил, что там, на площади в Будейовицах, нет ни одного пятиэтажного дома.
Речь идет об известной достопримечательности Ческих Будейовиц – старинных домах с галереями на центральной площади города, в честь короля-основателя Будейовиц с 1990 года именуемой площадью Пршемысла Отакара II (n'amest'i Premysla Otakara II). А во времена Швейка этот огромный квадрат 133 на 133 метра с фонтаном посередине имел немецкое название Kaiser-Franz-Josef-Platz.
С. 165
Через четверть часа батальон двинулся дальше, через сожженные деревни, Брестов и Великий Радвань в Новую Чабину.
Брестов (Brestov) – деревня и станция в 22 километрах на север от Гуменне. Современное название – Брестов над Лаборцом (Brestov nad Laborcom), а в 1915 году это был Збудски Брестов (Zbudsk'y Brestov). Находится станция примерно на половине перегона от Гуменне до Медзилаборце (еще в 18 километрах на север), см. комм., ч. 3, гл. 3, с. 166.
Великий Радвань (Velik'y Radvan) – деревенька немного севернее Брестова (еще 2 километра). Современное название Радвань над Лаборцом (Radvan nad Laborcom) и с 1964 года это объединение того, что в 1915 году было парой деревень: Верхний Радвань (Vysn'a Radvan) и Нижний Радвань (Nizn'a Radvan). Как замечает Йомар Хонси, проследовавший путем Швейка в 2009 году, железнодорожная станция здесь одна и всегда находилась в Верхней Радвани, именно ее и можно смело считать гашековской Великой.
Новая Чабина (Novou Cabynu) в реальности просто Чабини (Cabiny) – населенный пункт рядом с городком Медзилаборце (10 километров к северу, см. комм, ниже: ч. 3, гл. 3, с. 166). Все тот же неутомимый Йомар Хонси отмечает, что, несмотря на незначительность, деревенька довольно протяженная и в ней имеется целых две железнодорожные платформы – Нижние Чабини (Nisn'e Cabiny) и Верхние Чабини (Vysn'e Cabiny).
См. также комм., ч. 3, гл. 3, с. 136.
Кое-где над речками, впадающими в Лаборец (дорога проходила вдоль верховья Лаборца), видны были новые мосты и обгорелые устои старых.
Река Лаборец и долина Лаборца см. комм., ч. 3, гл. 3, с. 136.
С. 166
Вся Медзилаборецкая долина была разрыта и разворочена, словно здесь работали армии гигантских кротов.
В оригинале географически правильнее: Cel'e 'udol'i na Medzilaborce bylo rozryto a preh'azeno – вся долина до самого Медзалаборца была разрыта и разворочена.
Медзилаборец (Medzilaborce) – небольшой словацкий городок у самой польской границы с неожиданным для такой глуши музеем современного искусства. Объяснение чуда очень простое: из соседней с Медзилаборцем русинской деревеньки Микова (Mikov'e) в двадцатых иммигрировали в Питтсбург родители Энди Уорхолла – Андрий и Юлия Ворголы, первый до войны, а вторая сразу после ее окончания.
Стоит отметить, что в 1914 году передовыми русскими частями, взявшими Медзилаборец и всю долину Лаборца, командовал славный русский генерал Антон Иванович Деникин. Как вспоминает военачальник в «Очерках русской смуты» (АД 1921), «взяв [при составе самой бригады 4000 штыков] 3730 пленных, много оружия и военного снаряжения, большой подвижной состав с ценным грузом на железнодорожной станции, 9 орудий». См. также комм., ч. 3, гл. 3, с. 191.
Немцы с Кашперских гор, сидевшие в задних вагонах и еще в Миловицах при въезде на станцию галдевшие свое «Wann ich kитт, wann ich wieda kumm…», начиная от Гуменне притихли, так как поняли, что многие из тех, чьи фуражки теперь болтаются на крестах, тоже пели о том, как прекрасно будет, когда они вернутся и навсегда останутся дома со своей милой.
Сцена с умиранием этой же самой песни на ветрах войны до деталей совпадает со сценой, как она смолкает при въезде солдат в окольцованную колючей проволокой Вену. См.: ч. 2, гл. 2, с. 392.
Комм, о городе Кашперска Гора и его жителях см. там же.
Миловицы (Milovice), по всей видимости, еще одна из множества в этой части романа неверно названных станций. См. комм., ч. 3, гл. 3, с. 137, 144 и 165. Йомар Хонси (JH 2010) справедливо замечает, что речь скорее всего идет об одной из ближайших станций на подьезде к Гуменне со стороны Требишева – Михаловце (Michalovce).
был залеплен плакатами на всех языках: «Подписывайтесь на австрийский военный заем»
Первый выпуск австрийского военного займа (rakousk'a v'alecn'a pujcka) с рассрочкой на 15 лет и доходностью в 5 и 1/2 % годовых начал реализовываться в ноябре 1914-го. Здесь речь о свежем, втором выпуске мая 1915 года. Третий последовал в октябре того же года. Подписывались граждане охотно. Согласно Карелу Карасеку (Kar'asek, К.: V'alecn'e miliardy, nakl. Jos. R. Vilimek, Praha, 1918, s. 105), первый выпуск принес казне 2,2 миллиарда крон, а второй почти 2,7. Всего же за время войны таких выпусков было восемь, последний в 1918-м.
С. 167
Батя горох уплетал за милую душу
В оригинале: puc'alka (T'ata zral puc'alku) – пучалка, то есть не просто горох, а горошница, еда самых бедных.
Горox заливают водой и держат в теплом месте два дня, потом меняют воду и, залив всю массу водой только до половины, держат в теплом месте еще один день, на четвертый уже начавший прорастать горох жарят на маслице. Ныне воспринимается исключительно как гарнир к чему-нибудь более мясному и существенному.