Комната девственницы
Шрифт:
– Мне жаль, если я тебя расстрою, но ты и до этого не могла толком кататься.
И Райдер привлек ее к себе, испытующе глядя ей в лицо. Дурацкая шутка Эммы неожиданно заставила его понять одну вещь: за каких-то несколько дней эта девушка стала ему необычайно дорога.
Смех Эммы быстро стих под его пристальным взглядом, а у Райдера все перевернулось внутри, когда он прочел в этих потрясающих зеленовато-серых глазах чувство, которое он запретил себе испытывать.
Любовь.
Его взгляд
Их губы встретились на полпути, и в ту же секунду словно искра пробежала между ними. Влечение, возникшее в первый же день знакомства и незримо присутствовавшее все эти дни, мгновенно переросло в страсть, захватившую обоих.
Райдер обнял Эмму и прижал к себе, не отрываясь от ее пьянящих губ, успев подумать о том, что еще немного – и он запылает как огонь.
Никто из них не чувствовал холода. Наоборот, им было жарко, словно на улице стояла не зима, а лето.
На краткий миг Райдер вспомнил, где они, с кем он. Тяжело дыша, он оторвался от губ Эммы.
– Мы не должны этого делать, – закрыв глаза, произнес он.
– Почему? – умоляюще спросила Эмма. – Ты не хочешь меня?
Райдер посмотрел в ее глаза и чуть не утонул в них.
«Не мог же я в нее влюбиться! – вспышкой мелькнуло в его голове. – Для того чтобы полюбить, нужно узнать человека».
«Не обязательно», – шептало его сердце.
Но Райдер не мог так рисковать! Он слишком хорошо знал, что обратная сторона любви – это всегда страдания, страх потерять любимого человека, это новая боль… Нет, он не был уверен, что ему удастся пережить нечто подобное еще раз.
Уйти, пока не поздно! Не позволить себе влюбиться так, что уже невозможно будет жить без другого человека. Уйти, пока он еще может уйти.
Пока он не поверил, что может быть счастлив.
Утром следующего дня Райдер заканчивал собирать вещи, когда заявились Феншоу с Тесс. Узнав, что Райдер собирается уезжать, они заметно расстроились, особенно девочки. Эмма старалась ничем не выдать своего сожаления, чтобы не расстраивать их больше. Она даже не пыталась убедить Райдера остаться, так как за ночь он удивительным образом снова превратился в того мужчину, который постучался к ней в тот самый первый вечер, когда началась метель.
– Я не хочу, чтобы Тесс уезжала, – со слезами на глазах протянула Пегги.
Райдер через силу улыбнулся:
– Прости, но так надо.
Завтрак прошел в молчании. Райдер выпил лишь чашку кофе и вышел разогревать мотор. Провожать его вышли все.
Пегги вдруг всучила Тесс в руки свою любимую Бебо. Эмма прикусила губу, чтобы не заплакать при виде такого выражения бескорыстной детской любви. Тесс, чувствуя, что что-то происходит, занервничала и, бросив куклу, потянулась ручками к своим подругам постарше.
Эмма стояла с застывшей, горькой улыбкой, с холодным спокойствием
«Может быть, – так же отстраненно думала она, – мне было бы легче, если бы я не узнала Райдера так, как за эти несколько дней. Но теперь ничего не поправишь. Придется это как-то пережить. И остается лишь надеяться на то, что за это короткое время я не успела влюбиться в него по-настоящему. Что эта увлеченность скоро пройдет и моя жизнь войдет в прежнюю колею».
Но что-то подсказывало Эмме, что уже поздно и она уже успела полюбить Райдера и его племянницу всем сердцем.
– До свидания, Эмма, – сказал он.
Эмма с трудом разлепила губы:
– До свидания. Спасибо за урок катания на коньках.
Глаза Райдера потемнели, и на миг безумная надежда вспыхнула в ее груди. Но она быстро погасла, когда он, коротко кивнув, повернулся и, словно не слыша протестующий лепет и всхлипывания Тесс, усадил ее в детское креслице.
– Я не хочу, чтобы Тесс уезжала! – глотая слезы, воскликнула Пегги и, подобрав со снега куклу, положила ее на колени малышки.
Сью стояла рядом и, молча глядя на Райдера огромными умоляющими глазами, всхлипывала.
Райдер был непреклонен, хотя это кажущееся безразличие давалось ему нелегко. Эмма стояла рядом с Моной и Тимом и сама едва сдерживалась от слез. Райдер обнял каждого по очереди и пожелал счастливого Рождества, но встретиться взглядом с Эммой он не мог.
– Надеюсь, что теперь твоя мать сможет приехать, – добавил он.
Эмма молча кивнула и вымученно улыбнулась.
Райдер не знал, что еще сказать, и, чтобы сгладить возникшую вдруг неловкость, попрощался и сел в машину.
Все те, кто остался, провожали его взглядом. Сью и Пегги пытались справиться со слезами, вцепившись в Мону и уткнувшись лицом ей в живот. Никто из взрослых не произнес ни слова, пока машина не скрылась за поворотом подъездной дорожки, которую Райдер сам же помогал очищать от снега.
Эмма вдруг поняла, что все это время она почти не дышала, надеясь, вопреки всему, что Райдер передумает. Когда стало окончательно ясно, что этого не произойдет, она словно оцепенела.
Первым нарушил молчание Тим.
– Эмма, – неуверенно начал он, – мне кажется, что тебе не стоит питать больших надежд в отношении…
Эмма подняла руку, призывая Тима к молчанию. Нет, она не вынесет того, что он собирался ей сказать, и того, что она уже знала без него. Не питать больших надежд в отношении новогодних празднеств. Не надеяться на приезд матери. Не ждать, что Райдер вернется…
Может, впервые подумала она, все дело не в проклятье ее рождественских праздников, а в проклятье, преследующем ее саму по жизни?