Компот из запретного плода
Шрифт:
– А Милочку куда, в детдом? – напомнила Валя.
Евдокия вздохнула, ради внучки следовало взять себя в руки. В конце концов, наступив ногой на собственную гордость, вдова генерала сняла со стены картину и продала ее. Иван Павлович не любил тратить деньги попусту, генерал предпочитал покупать вещи, представлявшие, на его взгляд, ценность, он вкладывал средства в произведения искусства, посуду, украшения для жены.
«Ничего, – думала Дуся, возвращаясь из комиссионки с деньгами, – конечно, рассчитывала получить больше, но то, что дали,
Но как Евдокия ошибалась! Прошло чуть больше года после похорон Галечки, как исчезла Валя.
Стоял последний месяц лета, Сережа был отправлен в лагерь, Валя, поработав у вдовы, поехала домой. Добралась ли она до родной квартиры или сгинула по дороге, так и осталось загадкой.
Когда утром домработница не появилась, Дуся стала набирать номер ее телефона, вдова решила, что прислуга заболела, но Валя не снимала трубку. Поначалу Евдокия не заволновалась, в конце концов, Валентина могла опоздать. К обеду насторожилась, к вечеру испугалась, на следующее утро понеслась на квартиру к домработнице. У генеральши с незапамятных времен лежали ключи от хором Вали, та принесла связку и, подав хозяйке, попросила:
– Пусть будут, вдруг чего случится.
До этого дня Евдокия никогда не пользовалась ключами и сейчас никак не могла впихнуть нужную «открывалку» в скважину. Леденея от предчувствия беды, Дуся ковыряла замок, и тут дверь сама по себе распахнулась, на пороге стоял Сережа.
– Здрассти, – удивленно воскликнул он.
– Ты дома? – заорала вдова.
– Ага, – закивал юноша, – в девять утра приехал.
– Где мама? – перебила его Евдокия.
– К вам пошла, – растерянно ответил Сережа.
– Значит, ты ее видел! – почувствовав облегчение, выдохнула вдова.
– Сегодня нет, только сейчас прибыл, даже вещи разобрать не успел.
– Тогда почему решил, что мать у меня? – снова сорвалась на крик генеральша.
– Где же ей быть? – попятился Сережа. – Всегда ровно в семь тридцать уходит.
Дуся шлепнулась на табуретку в прихожей и заголосила:
– Господи, спаси и сохрани! Что делать станем?! Верни Валю!
Сережа притащил стакан воды и забормотал:
– Чего вы переживаете! Мама небось в магазин завернула.
– Ее со вчерашнего дня нет! – простонала вдова.
Мальчик вздрогнул, потом воскликнул:
– Ногу сломала! В больнице лежит.
Евдокия схватилась за голову.
– Твоя правда! И не подумала о таком! Где телефон? Скорей, звоним в бюро несчастных случаев.
Тот, кому довелось разыскивать пропавшего родственника, представляет, через какие круги ада прошли Евдокия и Сережа. Хорошо, что на помощь им пришла Нинель, она велела плачущей без остановки Бордюг сидеть дома, а сама стала бегать по инстанциям. Валю так и не нашли, женщина словно испарилась.
– Ну кому она нужна? – твердила Дуся. – Некрасивая, немолодая, одета так себе, чисто, конечно, но бедно. Никаких драгоценностей не имела, в кошельке
– Ты не волнуйся, – отвечала Нинель, – милиция сложа руки не сидит, ищет.
Но Валя сгинула окончательно, Дуся осталась одна с Милой. А еще имелся Сережа, конечно, уже не крохотный ребенок, но и не взрослый человек, один он жить не мог, следовало, помня о доброте Вали, пригреть ее сына. И тут Дуся проявила малодушие. Ну как ей взвалить на себя еще одного нахлебника! Милу с трудом ставит на ноги, мальчика не потянуть.
На помощь снова пришла Нинель. Лучшая подруга Евдокии не имела детей. Федор, ее муж, целыми днями пропадал на работе, и генеральша поселила школьника у себя.
Дуся, испытывавшая некое неудобство из-за ситуации с парнишкой, всячески выказывала ему свою любовь, поддерживала добрыми словами, поощряла, так сказать, морально, материальную тяжесть взвалила на свои хрупкие плечи Нинель. Впрочем, Лиля, третья подруга, тоже заботилась о Сереже как могла. Правда, мальчик, которого дамы начали звать Сержем, никаких хлопот не доставлял, он блестяще окончил Строгановское училище. Наверное, у парнишки имелся талант, большинство студентов занимались с репетиторами и все равно сыпались на экзаменах, а Серж получал за все творческие конкурсы пятерки.
Уже на первом курсе юноша начал подрабатывать, хватался за любой заказ, а еще он оказался благородным человеком: закончив институт, съехал назад в квартиру, где провел детство, но Нинель, Евдокию и Лилю не бросил, до сих пор помогает старухам чем может.
– Видишь, какой Сержик замечательный, – закончила рассказ Евдокия, – ему в жизни пришлось перенести много испытаний, и жена нужна хорошая! Сумеешь сделать Сержа счастливым? Имей в виду, мы с Нинель и Лилечкой придираться станем.
– Что же он вам просто так денег не дает? – прищурилась я. – Отчего ваши драгоценности на продажу берет? Разве это красиво?
Евдокия нахмурилась.
– Мне милостыни не надо, слава богу, не нищая. У Сержа особых средств нет, и рад был бы мне вторую пенсию платить, но откуда ее взять? Впрочем, я просто так ничего не возьму. И огромное спасибо Сержу, что покупателей находит, время на меня тратит.
Я помолчала и осторожно спросила:
– Но я так поняла, что ваш золотой запас иссяк?
Евдокия кивнула.
– Увы, любой колодец имеет дно, последнее колечко сдала.
– Так откуда ожерелье?
Старушка сгорбилась.
– Некрасиво получилось. Но, пойми правильно, Мила растет, ей нужна хорошая одежда, еда, потом, девочка учится в институте, сама не зарабатывает. Вот… поэтому…
– Откуда ожерелье?
Евдокия повздыхала, поохала и наконец призналась:
– Нинель дала.
– Зачем? И как оно к ней попало?
– Ну… хорошо, расскажу, но ты, душенька, Сержу ни словечка. Нам перед ним стыдно будет, все нищета проклятая!