Компот из запретного плода

Донцова Дарья

– Может, и мне этот корм на завтрак поесть? Может, он не только собакам мозги на место ставит? А то я какая-то забывчивая стала!

Вместе с разумом к Черри вернулась и хитрость. Глядя, как она со стоном бредет по лестнице, медленно-медленно перетаскивая со ступеньки на ступеньку артритные лапы, вы, обливаясь слезами, подхватите страдающую животинку и внесете в спальню на руках да еще сунете бедняжке в пасть строго запрещенную Денисом карамельку. Если на улице льет дождь, то Черри не отзывается на хозяйский крик, не слышит

приказа: «Всем гулять», – и вы, обежав весь дом, находите ее в бане, на диване, в куче пледов. Если бы так повел себя молодой Хучик, он бы вмиг получил выговор, но Черри все сходит с рук, ясное дело, что ее уши плохо слышат, нельзя же проявлять жестокость к старому, больному животному.

Но вот парадокс! Слова «Идите есть» Черри улавливает еще до того, как вы произнесли магическую фразу. А при виде еды к старушке мигом возвращаются прыть и резвость. Вон как ловко сориентировалась она на местности, первая увидела батон колбасы, шустро выхватила его у хозяйки и унеслась, забыв про артрит, ревматизм и наступившую старость.

– Ну, Дарь Иванна, – всовываясь в прихожую, сердито воскликнула Ирка, – на фига вы собаке ливерку сунули! Пришло же в голову ее купить!

Я повесила куртку в шкаф и стала оправдываться:

– Это охранник для пита передал. Странно! А еще незнакомая девочка приволокла для Банди кулек с продуктами. Отчего-то ребенок решил, что наш пес умирает. Кстати, ты потеряла у ворот пакет с продуктами.

Ирка уперла кулаки в бока.

– Умереть не встать! Народ в Ложкине опсихел! Нам весь день жратву несут, звонят, не переставая, я вспотела дверь открывать! Протягивают пакеты и ноют: «Это Бандюше, вот несчастный». Так что я ничего не роняла, это очередное подаяние оставили!

Я замерла с ботинком в руке.

– Почему люди так ведут себя?

– Говорю же, опсихели, шизофрения обострилась! – заявила Ирка. – Так всегда весной случается, в марте и коты, и люди бесятся.

Но мне подобное объяснение не пришлось по вкусу. В Ложкине не принято заглядывать к соседям на огонек без приглашения. Внезапно на ум пришли слова девочки: «На магазине объявление висит, такое большое, помогите несчастной собачке».

– Эй, вы куда? – крикнула Ирка.

– Сейчас вернусь, – ответила я и понеслась из дома.

Назвать магазином крохотный павильончик, расположенный в центре Ложкина, можно лишь с большим трудом. В торговом зале – самый примитивный ассортимент: сигареты, хлеб, молоко, яйца, водка, конфеты. Летом здесь продают еще уголь в мешках и свежие овощи. Мы практически никогда не заглядываем в «супермаркет», предпочитаем привозить харчи из Москвы. Поэтому я была страшно удивлена, когда незнакомая продавщица весьма вежливо сказала:

– Здрассти, Дарь Иванна.

Похоже, моя популярность в Ложкине очень высока, а я-то полагала, будто имя мадам Васильевой знают лишь два-три человека.

– Хлебушка хотите? Берите, совсем

свежий, – мило улыбалась торговка.

– Вас как зовут? – налетела я на женщину.

– Наташа.

– Скажите, что за объявление висит здесь? Про Банди. Где оно?

– Около входной двери, – ответила Наташа, – слева, не заметили?

Не отвечая на вопрос, я вылетела наружу и мгновенно уперлась взором в лист формата А 4, прикрепленный прозрачным скотчем к стене.

«Дорогие ложкинцы! Все, кто любит животных! Спасем питбуля Банди из дома Дарьи Васильевой. Собака голодает, хозяева разорены и не способны прокормить пса! Люди, если имеете возможность, принесите голодающему питу еду, он будет рад любой крошке! Все на помощь Банди! Не дадим погибнуть животине!»

Сломав два ногтя, я содрала дацзыбао и, вернувшись в магазин, ткнула обрывки Наташе под нос.

– Кто написал эту гадость? Банди великолепно питается, и мы не собираемся разоряться! Если это ваша шутка, то она совершенно неуместна! Кстати, сегодня не первое апреля!

– Я здесь ни при чем, – заквохтала Наташа, – это Аня прицепила, нянька Журовых из двенадцатого коттеджа. Я, вообще-то, против была, но Аня так налетела, кричала: «Неужели позволишь собаке от голода помереть?», – ну и…

Не слушая причитаний торговки, я выбежала из магазина и решительно направилась к дому Журовых; не знаю ни хозяев, ни их прислугу, но сейчас ни тем, ни другим мало не покажется!

– Кто там? – каркнуло из домофона.

– Дарья Васильева, хозяйка погибающего Банди, пришла поблагодарить вас за заботу, – старательно сдерживая гнев, сообщила я.

Калитка распахнулась, я мгновенно узнала представшую перед глазами девушку, это она бросала в пруд сдобные булочки, за которыми ринулся в ледяную воду наш обжора.

– Вы Аня?

– Ой, здрассти, не надо мне «спасибо» говорить, просто решила спасти милую собачку. Если у вас трудности, всегда следует обратиться к людям, непременно помогут, вон в газетах часто объявления печатают: «Люди, пришлите денег». И знаете, очень многие…

– Надеюсь, ты в периодическую печать ничего не сообщала? – перебила я идиотку.

– Нет, – растерянно ответила Аня. – А надо?

Обозлившись до крайности, я схватила дурочку за плечи, встряхнула и рявкнула:

– В суд на тебя подам!

– За что? – попыталась вырваться Аня.

– За клевету! Отчего ты решила, что мы нуждаемся?

– Так Банди… булочки… голодный, – стала лепетать нянька.

Я не дала ей договорить, приперла девушку к ограде и изложила той ситуацию про диету, прогулку и сексуальную активность Банди.

– Ой, ой, ой! – вскрикивала Аня по мере того, как в ее голове укладывалась нужная информация. – Ой, ой, ой, хотела как лучше…

– …а получилось как всегда, – докончила я крылатую фразу.

– Ой, простите!