Компромат
Шрифт:
Порогин обхватил ладонями горячий стакан, точно пытался согреть замерзшие руки.
— «И вечный бой, покой нам только снится!» — процитировал он. — Заботы, круговерть, бумажная канитель… На днях вот оружейный склад обнаружили.
— Да ну? — поразилась Дежкина. — Это где же?
— Представьте себе, в самой обычной квартире. Долго выслеживали, откуда в столице столько огнестрельного оружия… Вышли на один занятный канал. — Игорь прихлебнул из стакана и даже крякнул от удовольствия — вкусно! — На Маяковке живет такой скромный парень, — продолжал он, — по фамилии Ганиев.
— Бандитствует отрок? — подал голос Чубаристов.
— А вот и нет! Трудится дворником в местном жэке или как оно там называется… Улицы метет. А когда на него вышли, он долго обижался: «На свою зарплату живу, на кровным трудом заработанные денежки. Вот этими мозолями заработанные!» Мозоли у него и вправду рабочие, это верно. А вот насчет зарплаты… приработок у парня имеется.
— Это какой же? — спросил Виктор.
— Зашли мы в его квартирку, — сообщил Порогин, — и ахнули. Оружейный склад. Там разве что бронебойных снарядов не было, да и то, если поискать, нашлись бы, наверное. Я впервые столько оружия в одном месте увидел, ей-богу!
— Ну и… — поторопил его Чубаристов, — парня за решетку, оружейный склад в плавильню, так, что ли?
Игорь тяжело вздохнул.
— В том-то и закавыка. Оружия на квартире видимо-невидимо, но оно все разобрано на части. Автоматы — отдельно ствол, отдельно затвор, отдельно цевье, приклад… И с пистолетами то же самое. И с остальным. А по закону, как вы знаете, разобранный пистолет пистолетом не считается. Кроме того, нигде нет его отпечатков. Вообще, говорит, первый раз вижу — друзья, видимо, оставили. Бред, конечно, но мы ничего не можем сделать ни с этим Ганиевым, ни с его военной базой. Хоть плачь.
— Плакать не надо, — сказал Чубаристов. — Не мужское это дело — слезы лить. Лучше шевели извилиной, как выкручиваться из такого положения.
— Я шевелю, — признался Игорь, — но что-то она шевелиться не желает. Я ведь за тем к вам и пришел, — повернулся он к внимательно слушающей Клавдии, — может, вы мне посоветуете, как быть в подобной ситуации.
Дежкина с сомнением покачала головой.
— Даже не знаю, что и сказать тебе, Игорек. Закон не обойдешь. Да и что будет, если еще и мы начнем его обходить. Пусть даже ради какой-то высокой цели. Мне кажется, надо ждать. Если он занимается торговлей оружием, этот твой внук басмача, то рано или поздно все равно себя выдаст.
— Ага, — ехидно откликнулся Чубаристов, — а пока что пусть наш друг раздает направо и налево автоматы, пушки, пулеметы! Железная у вас логика, Клавдия Васильевна.
— Это логика закона: не пойман — не вор.
— Красивые слова! Если вы находите в кармане у человека отмычку, нужны ли доказательства, что он взломщик? — наступал Виктор.
— А может, эту отмычку ему подбросили? — возразила Дежкина. — Может, человека подставили, а вы его засудите ни за что ни про что.
— Что-то мне не приходилось слышать, чтобы честным гражданам
— Ничего-то вы не понимаете, Виктор Сергеевич, — в сердцах отмахнулась от него Клавдия, переходя на официальное «вы» и имя-отчество, как всегда, когда она бывала серьезно уязвлена. — Все, делайте что хотите, но… без меня!
Она нервно схватила телефонную трубку и вновь принялась накручивать домашний номер.
Игорь растерянно переводил взгляд с одного спорщика на другого, не зная, как реагировать на эту стремительную и жаркую схватку.
На сей раз Клавдия не пыталась помочь ему выйти из затруднительного положения. Взрослый уже — сам выпутается.
Длинные, нескончаемые гудки наконец-то прервал короткий щелчок, и Дежкина услыхала голос дочери.
— Леночка? Слава Богу! — Она перевела дух. — Я уже волноваться начала: звоню-звоню, а никто не отвечает. Ты где была?
— В школе, естественно, — ответила дочь. Судя по тону, она вовсе не была расположена к долгому разговору.
— Хорошо… Я вот что спросить хотела: ты плащ из химчистки забрала?
На другом конце провода зависла пауза.
— Алло! — удивленная молчанием воскликнула Клавдия.
— Да, я слышу, — деревянным голосом отозвалась Лена.
— Я спрашиваю: плащ забрала из химчистки?
— Плащ?
— Ну да. Мой плащ, который я в прошлое воскресенье испачкала на демонстрации.
— Мам, слушай, ты давай возвращайся, дома и поговорим.
— Что-нибудь случилось? — обеспокоилась Клавдия.
— Все в порядке. Только не надо меня сейчас ни о чем спрашивать, ладно? Ты скоро вернешься? — последний вопрос был задан явно для отвода глаз.
— Постараюсь побыстрее, — упавшим голосом сказала Дежкина.
Домашние проблемы вновь заслонили все остальные.
Клавдия подумала: как же все-таки важно, чтобы дома человека ждали тепло и уют, чтобы было спокойно и хорошо, как надоела эта непрекращающаяся война и на работе, и в собственном семействе.
В том, что по возвращении ее ожидает сюрприз (не сказать чтобы приятный), она не сомневалась.
— Ну что — пока?.. — спросила дочь.
— Пока, — хмуро откликнулась мать.
Разговор был закончен.
— Вернемся к нашим баранам, — предложил Чубаристов, едва Клавдия опустила трубку на рычаг. Как видно, он не утратил свой воинственный пыл и вовсе не собирался сдаваться. — Если молодое поколение явилось к нам за советом и помощью, — он кивнул в сторону Порогина, — мы просто обязаны откликнуться на призыв.
— Как же ты меня сегодня замучил! — воскликнула Дежкина. — Хватит. Откликайся сам, если уж так хочется. А я пошла к шефу. У меня еще своих дел по горло.
Она направилась к двери, но на пороге обернулась, чтобы обратиться к Игорю:
— На твоем месте, Игорек, я бы его не слушала. У Виктора Сергеевича сегодня развеселое настроение, но боюсь, работе оно может только повредить. Счастливо!
Когда шаги Дежкиной стихли в коридоре, Чубаристов выразительно развел руками.
— Только безумный сможет понять женщину! Мне, во всяком случае, этого не дано.