Компромат
Шрифт:
— Так кто же убрал Рекрута?
— Он сам себя наказал…
— Самоубийство?
— Нет.
— Тогда что же?
— По чистой случайности я узнал, что Рекрут задумал убрать Долишвили. Я не мог не предупредить Резо, хотя прекрасно понимал, что тем самым подставляю Рекрута.
— Взыграли остатки совести?
— Мы были с Резо друзьями. Короче, Рекрут вызвал его на личную встречу, якобы обсудить какие-то неожиданно возникшие проблемы. Не знаю, что уж там произошло между ними, только в тот вечер Рекрут домой не вернулся, а на следующее утро возле гаражей (они уговорились встретиться у гаражей) нашли изуродованный
— Позже наши эксперты установили, что это был Рекрут. Его в куски разорвало гранатой, — Чубаристов взглянул на часы. Время, отпущенное на свидание с Клоковым истекало. — А Резо тебе ничего не рассказывал о том вечере?
— Нет, да я и не спрашивал. За все последующие годы нашего близкого общения мы ни разу не касались этой темы. Плюнули и растерли… Если честно, то все члены «организации» вздохнули свободно, когда Рекрута не стало. Я имею в виду оставшихся в живых, а их было не так уж много. Да, ему устроили пышные похороны, проводили на тот свет со всеми почестями, но никто не сказал о нем ни одного доброго слова. Больной он был, мать его…
— Как получилось, что Долишвили занял место Рекрута?
— Это произошло автоматически — Резо был вторым человеком после Рекрута, и его кандидатура даже не обсуждалась.
— Значит, смерть Рекрута была выгодна Долишвили?
— Она была выгодна всем, но Резо — в последнюю очередь. Он был преданным, верным служакой, но не предателем.
— В прошлый раз ты упоминал о какой-то новой стратегии. В чем она заключалась?
— О, это интересная штука… — Клоков сунул в рот сигарету и выжидательно посмотрел на Чубаристова.
— Может, не надо? — Виктор чиркнул зажигалкой, но рука его неподвижно повисла в воздухе. — Опять приступ будет.
— Прекрати! Двум смертям не бывать! — Павел прикурил, пропустил сквозь ноздри ароматный дымок. — О здоровье моем печешься? Молодец, Витенька. Хвалю.
— Оставь свою похвалу при себе! — рявкнул Чубаристов. — Рассказывай, не тяни.
— Чтобы навсегда порешить с возможными заговорами и внутренними склоками, Резо пошел на одну хитрость. Он провел ряд назначений на высшие командные должности. Но! — Клоков многозначительно поднял указательный палец. — Никто из «бригадиров» не знал друг друга ни по имени, ни в лицо. Только цифровые коды — от двух до пятнадцати, по количеству человек. Каждый из них получал приказы и распоряжения непосредственно от самого Долишвили.
— Ты тоже был «бригадиром»?
— Да.
— Под каким кодом?
— Под вторым.
— И не имел понятия, с кем работаешь в одной упряжке?
— Совершенно верно.
— А если возникала неординарная ситуация, требовавшая коллективного решения?
— Для этого существовала специальная компьютерная сеть, все концы которой сходились в кабинете Долишвили. Он проводил короткие совещания, обращаясь к подчиненным исключительно по цифровым кодам.
— Игра в одни ворота? Вероятно, в таких условиях сложно было спорить, отстаивать свою точку зрения, а уж вести диалог с коллегами — вообще невозможно…
— Дело в том, что голоса «бригадиров» сканировались и тексты моментально выводились прямо на мониторы.
— Во сколько же обошлась «организации» такая игрушка?
— В несколько десятков миллионов долларов.
— Это ты уж загнул… — Виктор насмешливо подмигнул Клокову.
— Нисколько.
— Ну, ребята, вы даете! — восхищенно присвистнул Чубаристов. — Во до чего можно дойти, когда деньги некуда девать!
— Наша «организация» просуществовала семь лет. За это время мы освоили огромные территории от Прибалтики до Дальнего Востока. Каждый день в нашу казну поступало все больше и больше «отчислений». О каких-либо бунтах и недовольствах не могло быть и речи. Мы вышли на более высокий, недосягаемый прежде уровень, став государством в государстве. Резо был мягким руководителем, он всегда предпочитал решать спорные вопросы мирным путем и применял силу в самых крайних случаях, когда остальные аргументы уже были использованы и не приносили положительного результата.
— Где хранились деньги «организации»?
— В эту тайну были посвящены два человека — Резо и бухгалтер.
— Кто был бухгалтером?
— Могу назвать только его цифровой код — тринадцать. Больше мне о нем ничего не известно.
— Значит, сохраняется шанс, что миллионы долларов до сих пор лежат в хранилище какого-нибудь швейцарского банка?
— Миллиарды долларов, — уточнил Клоков. — Но и это еще не все. У «организации» был резервный фонд наличных денег, так сказать, заначка на черный день. Еженедельно этот резерв пополнялся в основном за счет поступлений из ближайших областей. Каждый четверг в двадцать ноль-ноль к магазину «Овощи — фрукты», что на Фроловском бульваре, подъезжали две инкассаторские машины. Одна из них увозила в Сбербанк дневную выручку магазина, другая же загружалась деньгами «организации», после чего направлялась к тайнику.
— Где был тайник?
— Не знаю.
— Как деньги попадали в магазин?
— В течение недели их привозили курьеры небольшими партиями. Кто в чемодане, кто в спортивной сумке.
— И не было попыток ограбления? — удивился Чубаристов.
— В подвале магазина был установлен двухметровый стальной сейф, который днем и ночью охранялся вооруженными людьми, прошедшими подготовку в спецвойсках. Однажды сейф действительно хотели грабануть какие-то фраера. Ничего путного у них не получилось.
— Мы постепенно приближаемся к самому главному, — сказал Виктор. — Итак, что же произошло чуть больше года назад?
— Резо всадили пулю в лоб, — ответил Клоков.
— Это я и сам знаю. Кто это сделал?
— Кто-то из ваших…
— Что ты несешь? — У Чубаристова перехватило дыхание, он закашлялся. — Что значит — «кто-то из ваших»?
— Посуди сам, Витя, — Клоков склонился над столом, и его бледное, осунувшееся лицо почти вплотную приблизилось к лицу следователя. — После смерти Долишвили ни одна тварь не попыталась занять его место, не заявила о своем праве на престол. Ни одна тварь! И в то же время вся «организация» рухнула, разбилась на мелкие группы. Вновь, как и несколько лет назад, в криминальном мире воцарилась анархия. Никто не получил выгоды от убийства Резо, понимаешь? Его шлепнули бескорыстно. Ты можешь в это поверить?