Кому отдаст голос сеньор Кайо? Святые безгрешные (сборник)
Шрифт:
— Ну и собачья работенка.
Лали включила мотор. Дани добавил:
— Самое опасное в этих делах — пресса, эти псы газетчики. Из такой чепухи — ну, обделались — завтра, глядишь, горы навалят.
Машина мчалась по пустым улицам, шины мягко шуршали по влажному асфальту, усыпанному листовками. Виктор забеспокоился, попробовал выпрямиться. Пристально глядя на Дани, сказал:
— Знаешь, Дани, какая польза от цветка бузины?
Дани положил руку ему на плечо.
— Да черт с ним, какое тебе дело?
Виктор повернулся к Кармело:
— А ты знаешь?
Лали, разворачиваясь, сказала:
— Хоть и запрещено,
— Осторожно, не вляпаться бы.
Лали остановила машину перед современным кирпичным десятиэтажным домом со стеклянными дверями и алюминиевыми рамами. Вышла из машины и открыла дверцу, выпуская Кармело. Потом они помогли вылезти из машины Виктору, и тот стоял и ошарашенно оглядывался по сторонам. Лали подошла к двери, сунула ключ в замочную скважину, и в этот момент подъезд осветился. Не отперев двери, она вытащила из замка ключ.
— Живо в машину, — сказала она. — Кто-то спускается.
Анхель Абад, Дани и Кармело взялись за Виктора, который не желал двигаться с места. Без лишних слов они затолкали его в машину. Лали села за руль и включила зажигание; в этот момент двое мужчин и две женщины вышли из лифта. Лали посмотрела краем глаза.
— Кавьедес, — сказала она.
— Адвокат?
— Да.
— Нам лучше смыться. Сделай круг по кварталу.
Пары дружески прощались на углу.
— Ну-ка посмотрим, сейчас, наверное, разойдутся.
— Этот Кавьедес — и нашим и вашим, не поймешь, с кем он. Последнее время, говорят, с Арейлсой [21] , — заметил Анхель Абад.
Когда они снова выехали на улицу, она была пуста, и Лали остановилась у дверей своего дома. Дани сказал Кармело:
— Останься в машине, а то нас слишком много.
Квартира Лали выглядела приятно, интеллигентно. Книги, рисунки, гравюры, плакаты на стенах, маленький красного цвета телевизор на полке среди книг, а под ним — закрытый прозрачной пластмассовой крышкой проигрыватель, динамики были укреплены у самого потолка. Под книжными полками — диван, а перед ним — низенький столик с журналами, пепельницей из муранского стекла и красной розой в стакане. Виктор пошатывался, Дани с Анхелем Абадом поддерживали его.
21
Хосе Мариа де Арейлса — испанский политик умеренно-консервативного толка, сторонник ограниченного реформизма.
— Где мы будем спать?
— Здесь, проходите.
Лали шла впереди и зажигала свет, открывала двери, пока по маленькому коридору они не дошли до комнаты, где стояли две одинаковые кровати с бамбуковыми изголовьями, а по бокам — две тумбочки, заваленные книгами карманного формата. Она зажгла две лампы под зелеными абажурами и откинула одеяло.
— Сюда его, — сказала она. — А я буду спать с девочками.
Она вошла в ванную рядом, и послышалось звяканье пузырька с лекарством о стеклянную полочку; Дани с Анхелем Абадом сняли Виктора куртку, брюки и уложили его в постель. Лали вернулась с крошечным пузырьком и стаканом воды.
— Ну-ка, — сказала она, — открывай рот. — И положила на язык Виктору две голубые таблетки. — Запей.
Виктор тяжело наклонился к стакану и сделал два глотка. Лали поставила стакан на стеклянный верх бамбуковой
— Успокоился?
— И еще одно, — сказал Дани, — завтра около десяти я приеду за ним. Лучше, чтобы никто не видел вас выходящими вместе.
Лали выпрямила стройную шею, рассмеялась:
— Так будет приличнее, правда?
Дани выгнул густые брови.
— Приличия надо блюсти, — сказал он.
— Дани! — раздался требовательный и мрачный голос Виктора. Лали и Дани обернулись. Виктор, лежа на подушке, хватался руками за ворот рубашки.
— Вот еще, Дани, — сказал он. — Вот еще что я не рассказал тебе про него.
— Про сеньора Кайо?
— Про сеньора Кайо.
Дани поднял густые брови, чуть склонил голову. Виктор был возбужден и явно страдал.
— Он тоже ненавидит, знаешь? — проговорил он, запинаясь. — Ненавидит, как и мы… В последний момент в селение заявились эти — с Маурисио, или как его там. Смотри!
Виктор рванул на себе рубашку — отскочили две пуговицы, и обнажилась грудь с двумя кровавыми рубцами поперек. Он печально поднял глаза и добавил:
— С этим ничего не поделаешь, Дани, это как проклятье.
Прежде чем склониться над кроватью, Дани поглядел на Лали с молчаливым укором.
— Что это? Как получилось?
Лали инстинктивно прижала руки ко рту.
— Какой ужас! — проговорила она. — Почему же ты не сказал раньше?
Святые безгрешные
(Роман)
Памяти моего друга
Феликса Р. де ла Фуэнте
Книга первая
АСАРИАС
Сестру раздражало все, что он делал, и она бранила его, и он возвращался в Хару, к сеньорито, потому что сестру раздражало все, что он делал, она хотела, чтобы мальчики учились, а он не соглашался и говорил ей назидательно и гнусаво
тогда от них толку не будет
а в Харе, у сеньорито, никто ни во что не лез, грамотный ты, неграмотный, умеешь читать-писать или бродишь где попало в латаных штанах без пуговиц, босиком, и можно пойти к сестре, взять и пойти, а когда сеньорито про тебя спросит, то ему скажут
он к сестре пошел, сеньорито
а сеньорито, человек добрый, не рассердится, только дернет левым плечом, и все, и молчит, а когда Асариас вернется и ему скажут
Асариас пришел, сеньорито
сеньорито усмехнется и молчит, он сердится только тогда, когда Асариас говорит, что у них один год разницы, на самом деле Асариас был совсем большой, когда сеньорито родился, но Асариас о том не помнил и говорил, что у них один год разницы, потому что Дасио-свинарь напился как-то под праздник и сказал, что один год, и ему запало в душу, и сколько его ни спрашивай