Конан и дар Митры
Шрифт:
– Это я вижу, - проклятый варвар поднял суму и побрякал монетами перед самым носом Глаха.
– Кстати, а это что такое?
– он выудил из сумки стальной стержень изрядной толщины со слегка изогнутыми концами; один из них был заострен, а другой раскован, словно лезвие долота.
– Коготь Нергала... я и забыл про него, - пояснил Глах, косясь на воровской инструмент.
– Зачем он?
– Ну, замки сворачивать или там дверь отжать... Полезная штучка!
– Откуда взял?
– Есть у нас в Шандарате мастер, делает... Из самой Заморы к нему приезжают!
– А ты для чего эту штуку таскаешь?
– продолжал допрос варвар. Вроде бы у тебя другое ремесло, а? Тебе дураки сами деньги отдают.
На
– Это ты прав, ремесло у меня другое... Однако, все случается! Проиграет, скажем, заезжий гость изрядную сумму под честное слово, а потом и говорит: потерял, мол, ключик от своего сундучка с деньгами... Тут мы ему и поможем!
– Ну, ладно, - варвар встал, возвышаясь над Глахом, словно каменная башня.
– Кое-что полезное ты мне поведал и, клянусь Кромом, я должен с тобой расплатиться. Вот, держи! И больше мне не попадайся!
На колени Глаху упала серебряная монета, и через мгновение дикарь растворился в темноте. Рыжий со злостью отшвырнул ее в сторону, потом, скрипнув зубами, поднялся; челюсть болела неимоверно.
– Давай, давай, - мстительно прошептал он, держась обеими руками за древесный ствол.
– Давай, грабь! И Хеолота, и почтенного Неджеса! Не там, так тут сломишь шею, проклятое отродье Нергала!
С трудом переставляя ноги, Глах зашагал по пустырю.
Самодельный крюк прочно зацепился за край стены. Дернув веревку еще раз, Конан начал подниматься, упираясь носками сапог в неровности каменной кладки. Стена была довольно высокой, в две длины копья, но для человека, выросшего среди гор и скал Киммерии, это препятствие не составляло проблемы. Сущий пустяк, откровенно говоря; при необходимости Конан преодолел бы эту преграду и без всяких приспособлений.
Забравшись наверх, он проскользнул в проем между зубцов парапета, сжался, словно огромная кошка, и спрыгнул во двор. Ноги его спружинили, ударившись о твердую землю; он замер на миг, прислушиваясь и втягивая воздух ноздрями. На зрение полагаться не приходилось, ибо вокруг царила кромешная тьма - в эту ночь тучи затянули небо, и слабый свет нарождавшейся луны не мог пробиться через их плотную завесу.
Присев на корточки, Конан ощупал почву у самых своих ступней. Она была плотной, утоптанной и немного колкой - видимо, вдоль стены шла мощенная гравием дорожка. Рука юноши двинулась дальше, пальцы коснулись мягкой травы и каких-то прутьев. Кустарник, догадался он, и встал во весь рост, уже не опасаясь, что его заметят из дома. Смутные контуры массивного одноэтажного строения, в котором размещалась меняльная лавка Хеолота Дастры, маячили где-то впереди, почти сливаясь с темным покровом туч, нависавших над горизонтом.
Протянув руку вверх, Конан нащупал перекрестье меча, и прикосновение к прохладной бронзе вселило в него уверенность. На этот раз он закрепил клинок на спине - чтобы не болтался в ногах; рифленая рукоять торчала у правого плеча. Над левым, иногда ударяясь о щеку, болталась небольшая плетенка из бечевы, привязанная к ремешку, который охватывал виски киммерийца. В ней сидел Шеймис собственной персоной, занимая стратегическую позицию у самого уха хозяина - в противном случае тот мог не расслышать его советов. Кроме меча, веревки с крюком и крохотного демона, Конан прихватил с собой только котомку с припасами, прочный мешок да коготь Нергала - воровскую "лапу", отнятую у рыжего Глаха три или четыре дня назад.
Юный киммериец провел это время, слоняясь по окрестностям Шандарата, по шумным городским базарам, улицам и площадям; вечерами, после сытного ужина, он сидел в своей каморке, обдумывая план предстоящей операции. После долгих совещаний с Шеймисом, Конан решил, что браться с ходу за почтенного Неджеса слишком рискованно. Первый советник владыки, фактически - второе лицо в стране! Пошарив в его ларцах,
Тем не менее Конан потратил половину дня, чтобы прогуляться по южной дороге, разыскать и осмотреть обитель почтенного Неджеса, а также наметить пути неизбежной ретирады. В Шандарате имелись трое врат, от коих шли три главные дороги - Гирканская, Туранская и Бритунская, пересеченные Окружным трактом, что охватывал полукольцом городскую стену. По северной, Гирканской, он прибыл в город вместе с Фаралом, и этот почти безлюдный путь, используемый, в основном, для переброски войск к границе, его не интересовал. Южная дорога, Туранская, была куда более перспективной оживленная торговая артерия, что тянулась через степи и полупустыни вдоль побережья Вилайета до самого Султанапура, крупного имперского порта. Обобрав Неджеса и прихватив на его конюшне доброго жеребца, Конан мог за ночь изрядно оторваться от преследователей, свернув либо на юг, к Заморе и городу воров Аренджуну, либо на запад, в сторону родной Киммерии. Этой второй возможностью не стоило пренебрегать, ибо западный тракт, Бритунский, вел к перевалам через Кезанкийские горы и проходил вначале по пустынным местам, а затем по довольно лесистым предгорьям, предлагавшим массу возможностей запутать след и уйти от погони. Однако, избрав этот путь, Конан был бы вынужден отправиться домой или пробираться в Аренджун сквозь глухие чащи, по холмам и горам.
Пока что он не пришел к определенному решению, а лишь осмотрел издалека невысокую ограду поместья Неджеса, столетние дубы, возвышавшиеся над ней, и дворцовую террасу, видневшуюся меж толстенных темных стволов. Никаких препятствий для неожиданного ночного визита он не обнаружил. Перемахнуть через решетку, затаиться среди деревьев, подождать, приглядеться и рвануть к окнам, выходящим на галерею, - например, к угловому, которое сейчас было полуоткрыто... Конан не сомневался, что его воровской инструмент легко совладает с любой защелкой или засовом - если там были засовы. К тому же, он мог рассчитывать на помощь Шеймиса.
Дело казалось несложным. Правда, прогуливаясь по обочине дороги, киммериец расслышал вой целой своры псов, зубастых шандаратских мастафов, способных перегрызть горло самому крупному волку за время пяти вдохов. Но их разводили не для охоты на волков, медведей или других хищников; эти собаки натаскивались на человека и несли сторожевую службу. Использовали мастафов и в войске - для уничтожения мелких отрядов гирканцев. Длинноногие и неутомимые псы могли загнать любую лошадь.
Конан, тем не менее, их не опасался, рассчитывая, что мастафами займется Шеймис. Оглядев усадьбу почтенного Неджеса, он повернул к городским воротам, усиленно размышляя о том, где же находится комната с заветными ларцами - та самая, о которой рассказывал рыжий Глах. Вероятно, наверху, решил он, где-нибудь рядом с хозяйской спальней... И в ночь, когда туда будет нанесен визит, хозяину, почтенному Неджесу, лучше бы спать покрепче... иначе, вместе с самоцветами, он может лишиться и головы...
Однако все эти раздумья были делом вчерашним; сегодняшней же ночью Конан стоял у стены, окружавшей задний двор меняльного заведения Хеолота Дастры. Проникнуть в его лавку с улицы было сложнее, ибо у двери в темное время горели масляные лампы, да и сама эта дверь выглядела чрезвычайно внушительно - тяжелая, собранная из дубовых досок, скрепленных железными полосами. Впрочем, дверь со двора могла оказаться столь же непроницаемой, но киммериец рассчитывал, что она распахнется перед ним сама собой.