Конец долгой ночи
Шрифт:
Спускаясь по холму, Круин чувствовал, что воя компания провожает его взглядом. Все молчали, только Сэм тоненько пискнул: "Пьивет!" Круин сделал вид, что не слышит.
Ни разу не обернувшись, он подошел к флагману, поднялся по металлическому трапу, вошел в рубку и приказал Джусику немедленно сделать перекличку.
– Что-нибудь случилось, сэр?
– спросил встревоженный Джусик.
– Немедленно сделать перекличку, - взорвался Круин, сдернув с головы шлем.
– Тогда и увидим, случилось что-нибудь
Еле сдерживая ярость, он резким движением повесил шлем на крючок, сел, вытер лоб.
Джусика не было почти целый период. Наконец он вернулся. Лицо у него было озабоченное, но решительное.
– С прискорбием докладываю, что восемнадцать человек отсутствуют, сэр.
– Они смеялись надо мной, - тихо, с горечью произнес Круин.
– Они смеялись, потому что знали!
– Он сжал подлокотники кресла, и суставы его пальцев побелели.
– Прошу прощения, сэр?
– Брови Джусика удивленно поползли вверх.
– Сколько времени они отсутствуют?
– Еще утром одиннадцать были на дежурстве.
– Значит, остальные семь отсутствуют со вчерашнего дня? Но железная дисциплина - наш девиз. Такова цена власти.
Глядя на четверых капитанов, он почувствовал, что ищет лазейку, как бы на законном основании смягчить приговор: заменить высшую меру наказания разжалованием. К счастью, такую лазейку Устав предусматривал.
Капитаны стояли перед ним в ряд, с белыми как полотно застывшими лицами, мундиры на них были расстегнуты, ремни сняты. По обеим сторонам замерла безучастная к происходящему стража. Круин дал волю гневу, он осыпал их бранью, упреками, ударяя правым кулаком по левой ладони.
– Но поскольку, - наконец смягчился он, - вы в момент переклички оказались на своих местах и таким образом формально я не могу обвинить вас в дезертирстве, поскольку вы незамедлительно подчинились моему распоряжению и явились с повинной, на вас налагается не самое суровое наказание: вы все разжалованы в рядовые и ваше недостойное поведение будет занесено в ваш послужной список. Все!
Круин резко взмахнул белой перчаткой, отпуская арестованных. Те молча вышли. Командор взглянул на Джусика.
– Сообщите помощникам этих капитанов, что они производятся в капитаны и что им предписывается наметить кандидатуру для замещения должностей, освободившихся в результате их повышения.. Всех намеченных кандидатов прислать ко мне в течение дня.
– Будет сделано, сэр.
– Поставьте их также в известность, что им предписано принять участие в суде над всеми солдатами и младшими офицерами, возвращающимися из самовольной отлучки. Сообщите капитану Сомиру, что он назначается командиром взвода, который будет приводить в исполнение приговор немедленно после его вынесения.
– Будет сделано, сэр.
Джусик с ввалившимися глазами, постаревший на десять лет, повернулся
Когда дверь автоматически закрылась за ним, пруин сел за стол, оперся на него локтями и спрятал лицо в ладони. Если дезертиры не вернутся, их нельзя будет наказать. Ни у кого во всей Вселенной нет власти покарать отсутствующего преступника. Закон бессилен, если его граждане лишены весьма существенного свойства: быть в пределах досягаемости. Все законы, все уставы Гульда не могут вызвать дух сбежавшего дезертира и повести его на расстрел.
Но он должен примерно наказать злостных нарушителей приказа. Он понимал, что тайные посещения вражеского стана стали весьма частым явлением и даже, наверное, вошли в привычку. Нет сомнения, эти перебежчики сейчас с комфортом гостят у кого-нибудь, заняв комнату для гостей, вкусно едят, смеются, развлекаются. Нет сомнения, они прибавили в весе; разгладились морщины, оставленные годами космического полета; потускневшие глаза снова жизнерадостно заблестели. Они ведут беседы при помощи знаков и рисунков, участвуют в играх, учатся сосать эти дымящие штуки и гуляют с девушками в зеленых дубравах.
Круин смотрел в окошко иллюминатора. На его бычьей шее сильно билась жилка: он ждал, что внутри тройного кольца охраны вот-вот появится первый задержанный дезертир. Где-то очень глубоко в подсознании жила предательская надежда (хотя он никогда бы не признался в этом), что ни один дезертир не вернется.
Потому что пойманный дезертир - это четкое, неторопливое движение страшного взвода, хриплый крик "Целься!", затем "Огонь!" И последний милосердный выстрел Сомира.
Будь проклят Устав.
Стемнело. Прошел период, начался другой, как вдруг в рубку ворвался Джусик и, едва отдышавшись, отдал командору честь. Падающий с потолка свет углубил морщины на его худом лице, каждая щетинка на небритом подбородке была видна как сквозь увеличительное стекло.
– Сэр, я должен донести вам, что люди вышли из повиновения.
– Что, что?
– нахмурив брови, Круин грозно посмотрел на Джусика.
– Им стало известно о недавнем разжаловании. О том, что назначен военно-полевой суд над дезертирами...
– Джусик перевел дыхание.
– Они знают, какое наказание им грозит.
– Ну?
– За это время ушло еще несколько человек - предупредить ушедших раньше, чтобы те не возвращались.
– Так, - Круин криво усмехнулся.
– А что же охрана? Пропустила их?
– Вместе с ними ушло десять человек охраны, - ответил Джусик.
– Десять?
– Круин быстро встал, подошел к помощнику и пристально взглянул на него: - А сколько всего ушло?
– Девяносто семь.
Сняв шлем с крючка, Круин резким движением надел его, затянул металлический ремешок под подбородком.