Конец Пути
Шрифт:
Солдаты перезарядились. Аккерман вновь поднял саблю в воздух. Внутри него всё горело! Лучшего сценария и быть не может! Эшфорда было бы сложнее убрать, чем генерала Августа. В конце-концов, он всего лишь исполнял приказы сверху. И вряд ли принимал участие в планировании операций по "захвату власти". Но сейчас, когда Аккерман глядел на мёртвого адъютанта, он ликовал. Всё идёт как нельзя лучше, хоть один раз в жизни.
Генерал прощался со своими близкими у себя в голове. Он совсем не поменялся в лице, оставаясь таким же мрачным и суровым. Он сверлил взглядом дуло одного из солдат.
— Пли! —
Глава 18. Мёртвые не убивают живых
Глава 18. Мёртвые не убивают живых
Аккерман посмотрел на Дункана. Генерал лежал мёртвым. Его тело с хлопком упало на землю. Дункан скомандовал своим солдатам убрать тела.
Аккерман подошёл к генералу и начал было снимать с него саблю, как вдруг один из солдат снял свою винтовку с плеча и нацелился на Аккермана. К нему присоединились остальные солдаты.
— Да как вы смеете?! — воскликнул Аккерман, немного таки отпрянув от солдат.
— Мародёрство запрещено законом нашей Республики, полковник Аккерман, — сурово сказал капитан Дункан тому в спину. — Они лишь защищают покой мёртвых.
— Ну ладно… Построиться! Мы двигаемся в сторону железнодорожной станции.
Солдаты сложили тела Эшфорда и генерала под дерево и построились в каре. Внутри шёл Аккерман. Капитан Дункан вёл отряд по городу.
Они шли мимо поля битвы. Именно здесь жандармерия залповым огнём пыталась остановить восставших. За баррикадами до сих пор сидела часть солдат. Они собирали патроны, заряжали магазины. Патрульный увидел наш отряд и окликнул их:
— Стой, кто идёт?
— Полковник Аккерман, республиканская армия!
— Звезда!
— Светит ярко!
— Свои! Не стрелять! Лейтенант, полковник Аккерман прибыл!
К ним выглянул лейтенант с револьвером в руке. Он подошёл к отряду и вопросительно уставился на Аккермана.
— Что у Вас случилось, лейтенант?
— Восставшие пытаются тут пройти… Не получилось у них, я Вам скажу. Пошли они за новыми людьми. Вы наше подкрепление?
— Нет.
— Да! — тут же сказал Дункан.
— Боюсь, капитан Дункан ошибся, лейтенант. Мы не Ваша подмога.
Лейтенант уже собирался извиниться и пропустить их, как вдруг…
— Нет, лейтенант. По приказу генерала Роузмана мой отряд должен прикрывать подступы к Ставке, пока не вывезут канцелярию.
— Почему мне ничего неизвестно об этом, Дункан?! — воскликнул Аккерман. Он был вне себя от ярости.
— Потому что он был дан мне ещё по прибытию сюда. Это часть приказа на случай чрезвычайных ситуаций, план действий министерского батальона. Мы остаёмся здесь, полковник Аккерман.
— И долго Вы тут собираетесь пробыть?
— День, может два.
— И это мне ждать вас два дня?! Ваш отряд нужен мне для безопасного сопровождения до станции!
— Значит Вам придётся подождать, полковник Аккерман. Приказ вышестоящего руководства, сами понимаете.
Спорить было бесполезно. Он остался здесь, охранять баррикады… А это была не просто улица. Это был единственный способ
И хоть командовать огромной толпой было непросто (ибо к протестующим присоединилось много гражданских), с горем пополам им удалось отправить мятежников к Ставке.
И пока Аккерман и отряд Дункана разговаривали, к ним уже двигалось две тысячи человек с одной целью — сокрушить тиранию генерала, который, однако, уже был мёртв.
Солдаты чистили свои ружья, собирали патроны с убитых товарищей, как вдруг по улице раскатилось огромное эхо. Караульный тут же выстрелил в небо и крикнул: "Мятежники! Много!"
Но его предупреждение было бессмысленным, ибо каждый уже видел это. Сотни людей шли по улице, размахивая флагами республики. Они остановились в метрах пятидесяти от баррикад. Все солдаты легли за укрытие и высунули свои дула. Лейтенант в сопровождении сержанта вышли вперёд. К ним двинулась целая делегация. Один человек держал знамя Республики в своих руках.
Лейтенант положил одну руку на кобуру своего пистолета, а вторую руку на кортик.
— Я вас слушаю, — они стояли недалеко, потому их было прекрасно слышно.
— Мы требуем прохода к Ставке.
— По приказу генерала Роузмана, никто не имеет право пройти к Ставке во время вывоза канцелярии.
— Я рекомендую сделать это по — хорошему… Или по — плохому.
— А я предлагаю вам разойтись… — лейтенант спрятал за спиной левую руку и жестами приказал солдатам стрелять на поражение по его сигналу. — Иначе, боюсь, я вас арестую.
— Что же… По — хорошему вы не хотите. Жаль.
Когда мятежник произносил эти слова, лейтенант вытащил револьвер одной рукой, а второй приказал стрелять на поражение. Послышался залп, и около двадцати мятежников свалились назем. Взятые врасплох протестующие тут же оказались лёгкой добычей для лейтенанта. Он перестрелял их всех, кроме знаменосца. Ибо на него пуль не хватило. Тогда лейтенант быстро вытащил кортик и пырнул того в живот.
Но он тут же поплатился за свою задержку. Ибо, через секунд пять, раздался ружейный залп уже со стороны восставших. И лейтенант, и сержант упали замертво.
— Сволочи! Они убили лейтенанта! Отомстим! — закричали солдаты.
— Стреляй их! Стреляй! — воскликнул Дункан, взяв себе ружьё.
Толпа двинулась вперёд. Раненный знаменосец, упавший на колени, медленно встал и начал махать флагом. Но следующий залп поразил его уже насмерть.
Солдаты стреляли, люди падали мёртвыми или раненными. Но толпа продвигалась всё ближе к баррикадам. Аккерман вытащил револьвер и присоединился к солдатам. Когда восставшие были уже в десяти метрах от баррикад, жандармы начали убегать один за другим. Капитан Дункан, казалось, не видел этого. Он был всецело поглощён битвой. Его батальон мужественно отстреливался, а когда они чуть ли не в упор стреляли, Дункан скомандовал в штыковую. Они встали, нацепили штыки. Капитан вытащил свою саблю, и все они ринулись к противнику в ближний бой.