Конец Пути
Шрифт:
Фрэнку приходилось скрываться ото всех. Теперь жандармерия и армия республики вела себя так же, как и их противники, по отношению к своему мирному населению. В глазах их офицеров, каждый человек вокруг — шпион.
Уже была ночь, но город не спал… Повсюду горел свет и люди в суматохе паковали вещи.
Он шёл по тому самому парку… Множество убитых солдат здесь лежало. В основном, вражеских. Видимо отряд диверсантов прошёл сквозь оборонительные рубежи. Статуя фонтана, где раньше часто играли дети, теперь была разбита на несколько частей и лежала
В парке пышно росли деревья. Наступали холода, но он все равно был красив. Никакие невзгоды не могут затмить собой красоту каменных изваяний и построек человека. И хоть на каменной мощеной дорожке сейчас лежали мертвецы, Фрэнка не покидало ощущение, что они немедленно встанут и начнут плясать вокруг разрушенной статуи, а вокруг будут доноситься аплодисменты. Ибо уж слишком театрально они тут лежали. Но такое случается, ибо что есть война, как не театр для ее зачинщиков.
Как вдруг послышалось:
— П — помоги… кххх — кххх, — сказал кто — то из лежащих людей. Фрэнк не сразу его заметил, но когда таки увидел, то пришёл в ужас. Этот человек, одетый в форму жандармов, лежал без руки.
— П — помоги… Мама… — вырывалось у него из уст. Один глаз был закрыт, но зато второй упорно сверлил Фрэнка взглядом.
Но у Гоцеллина была ненависть к жандармам после увиденного им в их штабе. Он выхватил свой револьвер и нацелился на того… Уже готовый был выстрелить, внезапно его голову посетила мысль, что смерть в данном случае — милосердие.
— Убей… Убей… меня…
— Нет. Мучайся за свои грехи, убийца, — Фрэнк, спрятав револьвер, ринулся прочь.
Вдогонку ему слышалось что — то вроде хриплого крика: "Убей! Прошу!". Но он не реагировал. У него есть шесть пуль в барабане, и все они изрешетят тело Филиппа Августа.
Он дошёл… Несколько дней назад он был здесь, полный надежды и амбиций. Он думал, что его жена непременно найдётся, что он спасёт её. Да и Филипп Август подавал надежды. Но сейчас, казалось, его жизнь уже кончилась. Но просто так он не уйдёт из этого мира. Он утащит с собой Филиппа Августа в нибытье.
Вокруг никого не было. Все были слишком заняты мятежами и убийствами — тем, что так забавляет людей. Казалось, весь город уже охватил хаос и смерть. О да, именно так, ведь они неразлучны.
Младший Гоцеллин дошёл до места встречи. Он хорошо его знал, ибо именно тут они собрались в ту ночь, которая изменила его навсегда. Наивный юноша попал в ловко расставленные сети хладнокровного убийцы.
Фрэнк вошёл туда без каких — либо проблем. Внутри был лишь один Август, молча рассматривая статуи, что держали балконы и веранды. Едва Фрэнк увидел его, он тут же вспыхнул новой порцией злобы. Но оружие пока — что не доставал.
— А, мистер Гоцеллин, это Вы. — Прервав своё занятие, резко повернулся к тому Август, — я рад видеть Вас здесь. Как всё прошло?
— Здание в наших руках. Всё обошлось тремя убитыми, примерно на двадцать жандармов.
— Вы нашли то, что искали там?
— Да,
— Это ужасно! — он подошёл к Фрэнку, — тот, кто приказал сделать это — военный преступник! Когда всё закончится, если он ещё будет жив, долго это длиться не будет! Я обещаю Вам, — он похлопал Фрэнка по спине.
— Благодарю за сочувствие, мистер Август… — Фрэнк почувствовал облегчение, когда тот отвернулся. Наконец маска с лица упала, и оно искривилось от злобы, горя, и ненависти.
— Я полагаю, что нам следует идти дальше. Недалёк час триумфа нашего дела, мистер Гоцеллин. Армия слишком занята уличными боями, чтобы остановить нас. Истинные солдаты республики почти перебили оставшуюся жандармерию, как мне сообщили. И скоро мы двинемся на Ставку.
— Почту за честь быть с Вами… — он нащупал в кармане свой револьвер и сжал его. — Но мне нужно кое — что уточнить.
— Да, мистер Гоцеллин? — повернулся к тому Август.
— Человек, убивший мою жену, точно должен быть наказан? — Фрэнк едва не выдал себя, ибо вместо спокойного тона ему хотелось кричать от злобы. У него аж помутнело в глазах.
— Точно, мистер Гоцеллин. Я гарантирую Вам это, — он вновь повернулся к тому спиной.
Фрэнк понял, что действовать надо незамедлительно. Он бесшумно достал свой револьвер и прицелился Августу в спину.
— Тогда я начну, Вы не против?
— Что?.. — Август обернулся, и, увидев револьвер, тут же пришёл в ужас. — Мистер Гоцеллин, я…
— Как Вы могли?! Я доверял Вам! Делал всё, что Вы мне велели! Как Вы могли предать меня?! — Фрэнку пришлось прикладывать большие усилия, чтобы рука продолжала держать револьвер. Ведь ему хотелось просто накинуться и задушить Августа голыми руками.
— Мистер Гоцеллин, я не…
— Умирающий жандарм сказал мне! Он сказал мне всё! ВЫ предупредили их, что сюда идут освобождать заключённых! О, конечно Вы знали, что им не останется ничего другого, как приказать маленькому отряду их всех расстрелять!
— Я не… Не знал.
— И после этого Вы находите в себе силы продолжать играть свою роль?! — Фрэнк уже чуть было не рыдал, смотря на Августа. Злоба и ужасное горе заполонило его сердце.
— Мистер Гоцеллин, я… — он не успел договорить. Прозвучал выстрел. Август схватился за свою грудь, откуда через пару мгновений полилась тёплая кровь. Его глаза сверкали ненавистью, а сам разум вытеснил привычную холодную расчётливость, и вместо неё все мысли Филиппа Августа заполонила ненависть. Он желал извергнуть ее, испепелить ею Фрэнка. И, дай ему возможность, он непременно сделает это. Он упал на колени, и, глядя на Фрэнка, вымолвил: — Ах ты бездарное ничтожество… Я спас жизнь такому слизняку как ты, и теперь ещё сильнее жалею об эт… — он снова не успел договорить. Второй выстрел поразил его сильнее предыдущего, и он упал на землю. В глазах у него пылала ярость, хоть и жизнь уже оставила его.