Конечно, это не любовь
Шрифт:
— Значит, Мориарти?
Гермиона не знала, но, откровенно говоря, возможный влиятельный сторонник Шерлока пугал ее едва ли не больше влиятельного врага. Мотивы действия врагов были понятны, а вот чего хочет сторонник — никто не мог знать.
До конца февраля шло расследование — Лестрейндж в свое время натворил немало, его возвращение из мира мертвых было крайне нежелательным, и Кингсли отдельно распорядился собрать доказательства его смерти. параллельно Гермиона пыталась, всеми силами избегая внимания полиции, узнать, каким образом видео попало на экраны. Кто бы за этим
Но с наступлением весны времени на поиски почти не осталось — через год должны были начаться очередные выборы Министра Магии, и Кингсли напомнил Гермионе о ее обещании. То немногое свободное время, которое у Гермионы еще оставалось, теперь уходило на официальные встречи. У нее появилась еще одна должность — заместитель министра, — а к обязанностям добавилось произнесение речей, выступление на заседаниях Визенгамота и продвижение законопроектов.
Кингсли был действительно настроен решительно — не реже двух раз в неделю он вызывал ее к себе в кабинет и знакомил с текущим положением дел. Разумеется, Гермиона многое знала — в конце концов, она была одной из тех, кто перестраивал и корректировал законодательную систему после войны. Но были сферы, в которые она никогда не вникала — экономика, особенно внешняя, тюрьмы, взаимодействие с независимыми разумными расами.
— Мда, — как-то заметила Гермиона, отодвигая от себя очередные документы и потягиваясь, — вот и получу долгожданную возможность дать свободу эльфам-домовикам.
Кингсли хмыкнул:
— Я бы на это посмотрел.
Разумеется, она сильно поумнела с пятнадцати лет и уже не стремилась принудительно нести счастье и свободу всем, кто ее окружает. Но оставался вопрос, который она действительно собиралась решить как можно раньше — в первые полгода после вступления в должность (учитывая безоговорочную поддержку умеренно-либеральной партии, возглавляемой бывшими членами Ордена Феникса и Отряда Дамблдора, и молчаливое одобрение консерваторов, до сих пор не восстановивших силы и влияние после террора Волдеморта, сомневаться в победе было сложно). Шеринфорд.
Она так до сих пор и не получила возможности попасть туда, но сильно сомневалась в том, что он действительно необходим миру. Было бы лучше, если бы маги сами занимались теми, кто боится своей силы, а магглы не имели лишней возможности изучать людей с особыми способностями.
— О чем задумалась? — отвлек ее от размышлений Кингсли.
Гермиона бросила взгляд на бесконечные бумаги и ответила:
— О ланче. Видеть больше эти документы не могу.
— Что скажешь о вылазке в маггловский мир?
Гермиона кивнула, они почти синхронно трансфигурировали мантии в маггловские костюмы и порталами вышли в город. Кингсли кивнул в сторону кафе «Ее Величество» на другой стороне улицы, и они неспешно зашагали к нему. После освещенного белым искусственным светом кабинета на солнце болели глаза, но немного пройтись и глотнуть свежего воздуха было очень приятно.
Они расположились за столиком возле окна и, пока им приносили заказ, болтали о пустяках — Кингсли рассказывал о своей племяннице, которой недавно исполнилось
Случайно Гермиона перевела взгляд в сторону, на экран телевизора, по которому без звука показывали новости, и замерла, не донеся вилку до рта.
— Гермиона? — переспросил Кингсли.
Она осторожно опустила вилку на тарелку, промокнула губы салфеткой и медленно сказала:
— Я поняла, что упустила…
Кингсли прищурился и предположил:
— Все не выкинешь из головы Лестрейнджа?
— Мда… — согласилась Гермиона, — не могу. Я сейчас подумала — а ведь дело не в том, что никто не знает, каким образом видео попало в эфир, а в том, что никто этого не помнит.
Кингсли, не утративший аппетита, дожевал и заметил:
— Это логично. Мы уже предполагали, что автор — кто-то из наших.
— А вот и не логично, — возразила Гермиона, — подумай сам. На крупный телеканал (а выйти в эфир без аппаратуры не получится, я узнавала) приходит волшебник, изменяет память всем, кто его видит, или прикрывается магглоотводом, потом сует кому-то носитель с видео, убеждается в том, что все прошло успешно, подчищает память и уходит. Что будет в итоге?
— Сбои. И крупные.
— Именно.
— А если иначе? — Кинглси отодвинул тарелку с недоеденным стейком и побарабанил пальцами по деревянному столу. — Выбрал человека, наложил «Империус», дал задание, потом подтер память. И никакого колдовства возле аппаратуры.
— Уже думала. Не выйдет, если только наш автор — не мы с тобой, не Гарри Поттер и не один из шести авроров с лицензией на Непростительные. Остальные палочки отслеживаются, а сводку по Непростительным за семь дней до происшествия я уже запрашивала.
Гермиона, неосознанно копируя кого-то из Холмсов, сложила перед собой руки домиком.
— Тогда ты права. Ерунда какая-то, — произнес Кингсли.
— О чем я и говорю. Я знаю, дело уже в архиве и следствие не ведется, но… Мне это не нравится. Это видео не дает мне покоя. В нем нет смысла, разве что напугать…
— Или, наоборот, спасти. Ты же проверила Майкрофта Холмса?
— Первым делом. И эту версию тоже отрабатывала. По факту, спасать Шерлока Холмса стали бы только двое людей с большим влиянием и возможностями — это мы с Майкрофтом. Мы этого не делали, — Гермиона скрипнула зубами — сейчас она очень хорошо понимала Шерлока, который, когда у него что-то не складывалось, начинал палить в стену из пистолета или швыряться предметами.
Кингсли снова пододвинул к себе тарелку — на самом деле, за то время, что Гермиона его знала, она выяснила: даже возрождение Волдеморта не могло лишить его аппетита. К тому же, после того, как он убедился, что Лестрейндж мертв, он перестал волноваться его из-за его появления на маггловском телевидении. Вероятнее всего, потому что это не его лучшего друга Лестрейндж пытался убить.
— Тебе не кажется, что ты зацикливаешься на несущественном? — спросил он.
— Нет. Я чувствую, что это существенно. Понимаешь, это было бесполезно. Нет никакого продолжения.